Она старалась не встречаться взглядом с Майклом, но ощущала, как пылают щеки. Потом ей показалось, что она слышит тихий смешок. Ли повернулась, чтобы обжечь его пренебрежительным взглядом за такую бестактность, но тот с невинным видом кашлянул.

Выйдя из кухни, Майкл Себастьян снова вынул из кармана трубку и стал набивать табаком. Потом затянул крепкими зубами шнурки кисета и сунул его обратно. Похлопал по карманам в поисках спичек, чиркнул одной о каблук. В воздух поднялось кольцо ароматного сладкого дыма от смеси табаков, сдобренной капелькой рома.

— Северное пастбище находится как раз за рядом тех низких сараев и последних огражденных дворов. Вы без труда найдете Натаниела Брейдона, — сказала Ли, кивая грубияну на прощание.

— Спасибо, мэм. Вы очень добры, — поблагодарил он чересчур подобострастно, надевая шляпу с почти оскорбительной вежливостью, и у Ли сложилось отчетливое впечатление, что он посмеивается над ней.

Несколько секунд она смотрела ему вслед. Майкл едва заметно прихрамывал, и Ли поэтому обратила внимание на его брюки. Глаза ее задумчиво сузились. Брюки потеряли первоначальный цвет, на внешних швах, откуда была спорота золотая тесьма, были чуть темнее. Тесьма была спорота и с рукавов мундира, оставив, однако, извилистый след, а желтый воротник был заменен темно-серым. Однако, судя по виду, этот человек был когда-то кавалерийским офицером, а цвет брюк…

На вернувшемся после ранения Гае были совершенно необычные фиолетово-голубые брюки, и брат очень ими гордился, поскольку во всем полку такие получил только его эскадрон. Красильщики использовали последнюю партию индиго, а когда ее не хватило, добавили красной краски, но чересчур много. И хотя цвет получился замечательным, все же более подходил для дамских туалетов. Поначалу над кавалеристами посмеивались, но потом оказалось, что они не знают поражений, и вскоре фиолетово-голубые брюки стали символом мужества, что отбило у некоторых охоту острить. А по мере того как продолжалась война, краски не стало совсем, и солдатам Конфедерации приходилось носить брюки из грубого сукна, выкрашенные кожурой серого калифорнийского ореха.

Ли уже собиралась вернуться в дом, когда ее взгляд упал на валявшуюся поодаль маленькую коробочку. Она наклонилась и подняла спички, оброненные Майклом. Тот был слишком далеко, чтобы услышать ее оклик. Надо оставить спички у Натаниела, и он передаст их Майклу.

Случайно глянув на спички, она заметила яркую этикетку:

ПРОИЗВЕДЕНО

«ЛЬЮИС И КО »

ДЛЯ ПРОДАЖИ

«Л. ОЛДЕМ и КО ».

РИЧМОНД, ШТАТ ВИРГИНИЯ.

«Значит, Майкл Себастьян тоже побывал в Ричмонде. Может, Гай прав и этот человек — виргинец! Но почему же солгал?» — лениво размышляла Ли, возвращаясь в дом. И куда же все-таки делся Нейл? Если он спешит увидеться с прелестной Диосой, его ждет огромное разочарование, ибо она покинула Санта-Фе четыре месяца назад и уехала в Мехико вместе с братом и Кортни Бойсом. Их приезда ожидали только на будущей неделе.

Полчаса спустя, съев обед, обилие которого порадовало бы Джоли, Ли наконец снова направилась в кабинет Натаниела, вознамерившись оставить там спички: хороший предлог, чтобы снова взглянуть на портрет. По дороге ей попалась Лис Хелен.

— Лис Хелен, Гай нашел тебя? Он все утро тебя искал.

— Гай? Искал? — с любопытством повторила девушка. — Нет, сегодня утром я его не видела.

Она безразлично пожала плечами и перевернула маленький глиняный горшок, высыпав цветочную землю на подостланную клеенку.

Ли постояла, неловко переминаясь, не зная, что сказать, потому что подозревала причину внезапной холодности Лис Хелен. Посчитав за лучшее вообще промолчать, она уже хотела отвернуться, как вновь услышала голос девушки.

— Сегодня за завтраком нам не хватало тебя и Нейла, — заметила она. Светло-серые глаза весело блестели из-под полей соломенной садовой шляпы. Но ее попытка ослабить внезапно возникшее напряжение оказалась неудачной. Пропасть между ними продолжала расширяться.

— Когда я проснулась, Нейл уже уехал, — сухо сообщила Ли. — Не знаю, где он. Очевидно, он очень спешил на встречу с каким-то совершенно особенным человеком. Я отправилась к Соланж, тем более что она никогда не завтракает, только пьет кофе. Потом пришел человек, искавший работу. Я показала ему, где находится северное пастбище.

— Вот как? — нахмурилась Лис Хелен. — А как его звали?

— Майкл Себастьян. У меня такое чувство, что он лишь первый из многих. Теперь, когда война окончена, думаю, сюда потянутся обездоленные люди. На Юге у них ничего не осталось. Им больше не за что бороться, а у многих не осталось ни дома, ни родных. Они превратились в бродяг. Но после первого же дня стрижки вряд ли мы увидим Майкла Себастьяна еще раз. Уверена, что он удерет отсюда еще до восхода.

— Тебе он не понравился? — удивилась Лис Хелен, потому что Ли обычно была приветлива и доброжелательна со всеми.

— Не понравился, — с сожалением призналась та. — Правда, у меня нет причин для неприязни, кроме тех, что он был довольно груб и я почувствовала в нем глубокую горечь и гнев. По-моему, он и Гаю солгал насчет того, будто родился не в Виргинии. Интересно, что он скрывает?

— У каждого из нас есть что скрывать, — возразила Лис Хелен, сжимая ручку маленьких грабель. Несмотря на то что она была всего на год старше, сейчас Лис казалась куда мудрее и взрослее. — Тебе не кажется, что ты чересчур жестко судишь о человеке? Ты же сама говорила, что у многих ничего не осталось. Что, если у него были дом, семья и все погибло? Я бы тоже была полна горечи и не хотела бы делить свою скорбь с чужими людьми. Мне хотелось бы забыть прежнюю жизнь и начать новую. Мы должны помнить это и пытаться понять и… о, Ли, прости, мне очень жаль! — Она поспешно вскочила, увидев лицо Ли, искаженное болью. — Иногда я забываю, что ты жила в другом месте. Мне кажется, ты всегда была с нами и мы знаем друг друга много лет. Простишь меня? — прошептала она, снимая перчатку и протягивая маленькую белую руку.