Он отдернул руку, почувствовав ласковое прикосновение, и нетерпеливо запустил пальцы в густую гриву темных вьющихся волос, которые непокорными завитками спадали на его широкий лоб.

– Что она знала в жизни, кроме страданий?! Как она мучилась из-за меня, бедняжка! Иногда я гадал, что творилось в ее душе в тот часто мимолетный, а порой бесконечный миг ночной тьмы, как раз перед восходом солнца. Если бы у нее хватило сил подождать, дать мне шанс измениться! Но она не смогла…

Данте помолчал, потом, собравшись с силами, завершил рассказ:

– Мы поссорились, впрочем, в последние дни это случалось довольно часто. Я был уверен, что мать не права, вспылил и выскочил из библиотеки, даже не взглянув на нее! Она звала меня, но я не остановился. И больше нам не суждено было увидеть друг друга. Я уехал в Лондон, и не прошло и двух дней, как я узнал, что произошло. Мне тогда сказали, что это был несчастный случай: шел дождь, и тропинка стала скользкой. Она потеряла равновесие и упала. Все хорошо знали, как она любила бродить по скалам. Даже во время шторма она часто оставалась на берегу и иногда часами смотрела на бушующее море.

Теперь-то я понимаю, что для мамы это была возможность хоть ненадолго отвлечься от невзгод, которые подстерегали ее в жизни. Тогда-то ей, наверное, и пришло в голову, что есть другой, более верный способ избавиться от них навсегда. Наверное, мама решила, что это и есть спасение. Я словно видел, как она стоит там, на скалах, и смотрит вниз, а прибой шипит и пенится, будто злой дух в преисподней. И вот однажды на рассвете она решилась сделать последний шаг, который разом положил конец всему. Ей больше не нужно было страшиться нового дня и того, что он мог принести с собой.

– Нет, этого не может быть. Послушай, Данте, ты ведь не можешь знать наверняка. В конце концов она действительно могла просто поскользнуться, – прошептала Рея. Откровенность Данте потрясла девушку.

– Когда она кричала мне вслед в тот последний раз, что мы поссорились, она не только звала меня. Напоследок мама крикнула: «Может, смерть позволит мне вырваться из ада, который я сама сотворила для всех, кого люблю!» И она просила простить ее…

Данте уставился на девушку неподвижными, широко открытыми глазами, по-прежнему устремленными в прошлое, и, заглянув в. его лицо, Рея содрогнулась – ей показалось, что она видит перед собой незнакомца.

– Мама просила прощения у меня. Боже мой, какая ирония судьбы! Ты знаешь, ее слова до сих пор жгут мне душу. Крестьяне из маленькой деревушки Мерлей видели, как она в развевающемся от ветра плаще снова появляется на тех же скалах, когда бушует буря. Многие клянутся, что узнали ее силуэт на фоне предрассветного неба. Слуги в замке перешептываются, что ее призрак часто бродит по Большому залу; они слышали, как ее голос жалобно зовет кого-то, но некому ответить ей. Даже викарий из Уэстли-Эббот, соседней деревни, утверждает, что не раз видел привидение. В безлунные ночи оно появляется на верхушке дозорной башни замка. – Данте бросил на Рею недоверчивый взгляд и цинично улыбнулся. Слишком хорошо была ей знакома эта усмешка. – Конечно, наш старый священник чаще черпает вдохновение в бутылке, чем в Священном писании, и это всем известно, так что на его слова не стоит полагаться.

– Но как же ты обо всем этом узнал? Мне казалось, ты говорил, что уже больше пятнадцати лет не был в Мердрако. – Рея жадно стремилась понять этого загадочного и непонятного человека, которого она полюбила, хоть он по-прежнему оставался для нее незнакомцем.

Ей показалось, что Данте мгновенно напрягся, услышав ее вопрос, но тут же равнодушно повел широкими плечами.

– Какая разница, как я узнал! – огрызнулся он, явно не желая развивать эту тему. – В конце концов многие до сих пор уверены, что оборвать собственную жизнь – тяжкий грех. Считается, что душа самоубийцы никогда не найдет покоя и обречена вечно скитаться там, где окончилась жизнь грешника. А многие вообще уверены, что души несчастных прокляты навеки и попадают прямо в преисподнюю. Думаю, мама явно прогадала, ведь это значит, что она просто сменила один ад на другой.

– Ах, Данте, мне так жаль! – прошептала леди Рея. – Я не знала об этом. Ты ведь никогда не рассказывал мне о своей жизни до того, как покинул Англию. Если бы я только догадывалась… – Протянув узкую руку, она погладила его по щеке и почувствовала, как под кожей заходили желваки.

Рея ахнула от неожиданности и боли, когда внезапно ее рука оказалась зажата в стальных тисках его пальцев, и Данте одним рывком резко сдернул ее со стула и усадил к себе на колени. Заглянув в насмерть перепуганное лицо, он холодно процедил:

– Но ты не часть этой жизни, дорогая. Мне совершенно не требуется, чтобы мое прошлое хоть как-то тебя коснулось, и я совсем не желал бы, чтобы ты когда-нибудь узнала, что я собой представлял в те далекие годы. Видишь ли, я не уверен, будешь ли ты по-прежнему мила со мной, что бы ни случилось с нами и что бы ты ни узнала о моем прошлом. Может быть, ты, любимая, найдешь, что жизнь со мной невыносима, и просто отвернешься от меня навсегда. Разве это так уж невероятно? Вдруг ты оскорбишься, узнав, нет на свете ничего такого, что бы мне не пришлось увидеть или испытать?! Или ты навеки останешься со мной, мой дивный золотой цветок? – Он требовательно сжал ее запястья, в то время как глаза его не могли оторваться от светлых волос Реи, пышными волнами спадающих на плечи.