— Почему вы позволяете им так к вам относиться? Вы ведь цыган только наполовину. Вы прекрасно говорите по-английски и не выглядите как… — начала Лили и запнулась. — Простите, мне не следовало этого говорить.

— Я не очень похож на цыгана, и поэтому я могу притвориться джентльменом. Вы это хотели сказать? Вы меня нисколько не обидели. Как поживает тот белый конь? — изменил тему разговора Ромни. — Я слышал, что он несколько раз скидывал Хартвела Барклая. Хозяин Хайкрос теперь ездит на волах, верно?

Лили улыбнулась.

— Я всегда считал, что белый хоть и умница, но парень с характером, — хохотнул Ром. — А как его назвал ваш отец?

— Весельчак Эндрю, — сказала Лили и засмеялась, видя недоуменный взгляд Ромни. — Мама рассказывала, будто отцу всегда казалось, что конь над ним смеется. Эндрю и папу не один раз сбрасывал.

— Удивлен, почему ваш отец не задал мне жару после того, как я продал ему такого коня.

— Я думаю, папа скорее отблагодарил бы вас. Ему нравилась эта игра. Всякий раз, выезжая на Весельчаке, он чувствовал себя так, будто ему предстоит приключение.

— Неудивительно, что у Хартвела ничего не получилось. Почему он не прикончил лошадь? Не думаю, что он держит Весельчака из милосердия. На Хартвела не похоже.

— Мой отец был человеком очень необычным. Он оставил распоряжение относительно Весельчака в своем завещании. Весельчак должен жить в Хайкрос до самой смерти. Затем его должны похоронить достойно под старым дубом на западной лужайке. Нотариус, по-моему, решил, что отец спятил.

Ромни захохотал так, что несколько прохожих оглянулись.

— Много бы я дал, чтобы посмотреть на физиономию Хартвела, когда он слушал завещание! Я видел, что вы катались на белом. Почему он вас не сбрасывает?

Лили пожала плечами:

— Мне тоже ничего не удалось с ним сделать. Просто Весельчак постарел и растолстел и относится ко мне снисходительно. А вот Колпачка и Циско Эндрю любит.

— Ах, так вы об обезьяне и попугае? — догадался Ромни.

Они уже почти подошли к конюшням, когда услышали доносящийся оттуда шум. Тристрам что-то кричал. Лили бросилась к двери и замерла на пороге.

Ее брата окружили сразу несколько мальчишек. Хулиганы пихали его по очереди и тут же отскакивали на безопасное расстояние. Тристрам не выдержал и замахал кулаками. Тогда мальчишки всем скопом навалились на него. Против стольких нападающих паренек оказался бессилен. И его повалили наземь. Он вцепился в того, кто был покрупнее и постарше остальных. Мальчишки покатились по полу. Не повезло еще одному. Щенок вцепился в его штанину и угрожающе рычал.

Тристрам пихнул своего врага в живот коленом. Тот завыл от боли.

Лили закричала и кинулась к мальчишкам. Она заметила еще одну драку. В дальнем углу конюшни дрались двое мужчин. Одним из них был Фэрфакс. Странно, почему он здесь? Он должен сейчас быть в Хайкрос.

Но Лили не успела ничего сделать. Ромни Ли схватил ведро воды и вылил на дерущихся. Мальчик, которого трепал щенок, вырвал наконец свою штанину и исчез с поля битвы. Щенок с отчаянным лаем выбежал за ним. Другие двое пустились наутек через заднюю дверь. В этот момент Тристрам заехал большому мальчишке в челюсть так, что тот упал.

Поняв, что битва проиграна, задира быстро вскочил на ноги. Ромни дал ему пинок, и тот кубарем полетел к двери.

— Подожди, грязный цыган, я расскажу отцу, как ты меня стукнул. Он с тебя шкуру сдерет! — выкрикнул мальчишка.

— Думаю, пока мне нечего бояться, — сказал Ромни, глядя, как Фэрфакс угощает тумаками кузнеца.

Последний удар мог и медведя укокошить. Кузнец без чувств повалился на пол.

— Я прав, — заметил Ромни, глядя на бесчувственное тело у своих ног, — твоему папаше сейчас не до меня.

Лили опустилась на колени перед Тристрамом. Лицо мальчика было все в синяках.

— Парень не слишком пострадал, правда ведь, госпожа Лили? — спросил Фэрфакс и нахмурился, когда увидел запекшуюся на губах Тристрама кровь. — Я зашел и увидел, что они все накинулись на молодого господина. А он, — Фэрфакс указал на кузнеца, — смотрел и ухмылялся. Когда я попробовал их разнять, он подкрался ко мне сзади и дал по спине этой кочергой. Тут я разозлился. Надо было закрутить железяку на шее этого проходимца. Ну, я и решил, что пора бы нам рассчитаться. У него был старый должок. Еще с той поры, как мы оба были мальчишками, — сказал Фэрфакс. Видно, жалел, что так долго пришлось ждать расплаты.