— Вы мисс Энни Макхью, ранее проживавшая по адресу Дублин, Фернхилл-Кресент, номер пятьдесят девять?

Черт побери, он прекрасно знал, кто я такая. Они посылали письмо на Фернхилл-Кресент, а почтовое отделение переслало его Джерри, адрес которого я оставила специально для таких случаев.

— Да. — Спорить с этими людьми было бесполезно.

— Вы жили там с мистером и миссис Фрэнк Макхью?

— Да.

— Ныне покойными?

Иисус, Мария и Иосиф, здесь что, инквизиция?

— Ныне покойными? — повторил он, глядя на меня поверх бифокальных очков.

— Да. — Мне захотелось в туалет, хотя я была там перед самым уходом.

— Хорошо! — Казалось, он обрадовался. — Мне поручено сообщить, что покойная миссис Клара Бичем, проживавшая по адресу Дублин, Хейни-роуд, Фокс-рок, номер пятнадцать, завещала вам это домовладение. С безусловным правом собственности на недвижимость и без…

Должно быть, я пережила шок, потому что дальнейшее начало напоминать немой фильм. Я видела, как он шевелил губами и водил глазами по странице, читая то, что было напечатано на листке бумаги, но не слышала ни единого звука.

Он закончил свою беззвучную речь и посмотрел на меня, ожидая реакции.

Я окаменела. Потеряла способность говорить. И двигаться.

Его губы снова беззвучно зашевелились. Когда поверенный показывал мне, где расписаться, его лицо комично сморщилось.

Я послушно подписывала протянутые им документы, но по-прежнему не слышала ни слова. Я понимала, что он что-то говорит, и по довольному выражению его лица догадывалась, что выражаю согласие. Но все еще ничего не слышала.

Травматическая глухота. Кажется, это называется так.

Я не помнила, как выходила из кабинета. Но, должно быть, как-то вышла, потому что внезапно рядом оказался Джерри и начал дергать меня за рукав.

— Что? — Я обернулась.

— Что с тобой? Ты ужасно выглядишь.

— Ты… ты не поверишь. Она оставила мне дом. — Кто?

— Миссис Бичем. Она оставила мне дом. Дом на Хейни-роуд. Теперь он мой. — И только тут я поверила в это. Дом на Хейни-роуд мой. Выходит, я его владелица?

— Она оставила его тебе! — Джерри стоял и хлопал глазами.

Почему-то это разозлило меня. Как будто он хотел сказать, что такой человек, как я, не может владеть таким домом.

— А что, ты возражаешь? — выпалила я.

— Конечно, нет. Просто я удивился, вот и все. Обычно люди типа Бичемов не оставляют свое добро посторонним.

Я бросила на него убийственный взгляд.

— Извини, Энни. Извини. Я брякнул, не подумав. Просто это так…

— Несправедливо?

— Я хотел сказать «неожиданно».

Какое мне дело до того, что он хотел сказать? Теперь я была владелицей большого дома на Хейни-роуд. Энни Макхью, которая должна была по праву носить фамилию «Бичем, унаследовала фамильный особняк. Разве это не справедливо?

Я начала смеяться.

Меня подмывало пуститься в пляс. Миссис Бичем завещала мне фамильный особняк. Значит, она только притворялась, что презирает меня. Если бы она ненавидела меня, то не оставила бы мне дом, который любила больше жизни, правда? В конце концов, у нее было трое других детей. Ну, двое приемных и эта воображала Франческа. Почему она завещала дом именно мне?

— Джерри, она отдала мне свой дом! Ты можешь в это поверить? Она оставила мне этот проклятый дом! — Я кричала на всю контору.

— Неужели у вас нет сигареты? — спросил Джерри испуганную секретаршу.

Казалось, что она вот-вот наберет телефон полиции.

Джерри сказал, что даже если ее родственники выходят из себя, они все равно ничего не смогут поделать. Даже если их хватит удар. Она оставила мне дом, находясь в здравом уме и твердой памяти, и поэтому они ничего не смогут с этим поделать. Он сказал, что контора «Уиллиби и сыновья» проверила законность завещания еще до того, как связалась со мной.

— Ну, насчет здравого ума я сомневаюсь. — Когда мы остановились у перекрестка, я внезапно начала нервничать.

— Конечно, она была в здравом уме. Она много лет была перед тобой в долгу. А перед смертью в ней проснулась совесть.

— Совесть? Думаешь, она сделала это, потому что ее мучила совесть?

Он насмешливо покосился на меня.

— Да, Энни. Но еще и потому что она тебя любила. Несмотря ни на что. Ты была ее дочерью.

Я закружилась волчком от счастья. Это едва не стоило мне жизни, потому что я приземлилась в метре от тротуара. Раздался скрежет тормозов, и большое черное такси остановилось, коснувшись бампером моей юбки. Шофер открыл окно и наполовину вылез в него.