– Просто у меня плохое настроение, вот и все.

– Ты хочешь сказать, что плохое настроение – твое обычное состояние? – с любопытством спросил Питер. – Ты всегда бываешь такая угрюмая и ворчливая по утрам?

Чтобы не наговорить гадостей, Катриона стала мысленно считать до десяти, но не успела она дойти и до семи, как Питер добродушно улыбнулся, показывая два ряда белых зубов, и любезно поинтересовался:

– Не продолжить ли нам уроки с поцелуями?

– Прощайте, сэр, – сказала девушка, бросив на него испепеляющий взгляд, затем она демонстративно повернулась и пошла прочь.

Питера нисколько не обескуражило поведение Катрионы, он догнал ее и пошел рядом.

– Вижу, ты совсем не настроена заниматься любовью. Некоторые женщины, а иногда и мужчины, – многозначительно заметил он, – стесняются предаваться любовным утехам при свете солнца. Что до меня, то я не вижу ничего постыдного в отношениях между мужчиной и женщиной при свете дня.

– Ну, ну, – он схватил Катриону за руку, безошибочно угадав ее намерения.

И стал ее спокойно убеждать:

– Ты должна сдерживать свою склонность к насилию. Конечно, наши взгляды на многие вопросы расходятся, но это не повод для того, чтобы тузить друг друга. Ты никогда не думала, что все разногласия можно разрешить мирной беседой?

– Я обо всем подумала, – ответила Катриона, ускоряя шаг, – и решила, что больше вообще не стану с тобой разговаривать и тем более встречаться! Никогда!

– Ну и что? Ты станешь от этого счастливее? – спросил Питер. – А вот мне это совсем не нравится. В последние недели, когда мне особенно много нужно думать о делах, все мои мысли занимаешь только ты… – Неожиданно он схватил Катриону за руку и, прежде чем она успела что-либо ответить, закрыл ей рот страстным поцелуем.

Весь мир для Катрионы вдруг закружился в безумном водовороте – слова были уже ни к чему, остались только чувства. Девушка обвила руками молодого человека и прижалась к нему так сильно, будто хотела слиться с ним в одно целое. Их тела сплелись в страстном Порыве, а сердца бились в унисон. Не ослабляя объятий, Катриона приподняла испачканную грязью босую ногу и скользнула ею по одетой в светлый чулок ноге Питера.

Он страстно целовал ее шею. Стоя на одной ноге, она чувствовала его горячее дыхание. Катриона нежно провела пальцами по рыжим завиткам волос на груди молодого человека, а потом стала гладить его грудь, желая познать каждый дюйм его тела. Рука ее, как бы нечаянно, скользнула ниже…

Глухо застонав, Питер оттолкнул девушку.

– Перестань, Катриона.

– Почему?

– Ты, испорченная маленькая плутовка, ты прекрасно знаешь, почему…

– Понятия не имею.

– Лгунья!

– Трус!

– Ты считаешь трусостью то, что я еще тебя не соблазнил?

– А ты и правда собираешься меня соблазнять? – с надеждой в голосе спросила она.

– Ну, если это обвинение, то оно сделано не по адресу, ведь это ты сейчас пыталась меня соблазнить.

– Прости, я тебя не поняла! Я понятия не имею, как это делается, – с видом великосветской дамы Катриона гордо отвернулась.

Питер усмехнулся в ответ на надменный тон девушки: ей очень подошла бы роль хозяйки салона, которая может одним жестом поставить на место зарвавшегося нахала. Нет, несмотря на крестьянское платье и грязные босые ноги, она – удивительная девушка!

– Ты все отлично знаешь, дорогая. Ведь ты родилась в деревне и не раз видела, как это бывает у животных, хотя, весьма возможно, и не отдаешь себе в этом отчета. – Заметив сжатые губы Катрионы, Питер понял, что она снова собирается сказать какую-нибудь дерзость.

– Конечно, видела. Ты хочешь сказать, – от ее высокомерия не осталось и следа, а уголки губ разочарованно опустились, как у наивного ребенка, – ты хочешь сказать, что между людьми происходит то же самое?

– Н-н-у, не совсем так. Это зависит от обстоятельств, от настроения, – молодой человек с трудом оправился от смущения.

«Нет, эта дерзкая девчонка положительно ставит меня в тупик!»

– Это еще зависит от того, как ты смотришь на это, – Питер пытался сохранить спокойствие и серьезный вид.

– Ну, тут все ясно, – пожав плечами, сказала Катриона – и стала подробно описывать процесс случки животных. – Хоть этого и не видно, но мне думается, что самец оставляет в теле самки свое семя, а она при этом очень ритмично движется. Ну что, я ничего не пропустила? – спросила она озабоченно.

Во время этого объяснения лицо Питера краснело все больше и больше, пока наконец не сделалось совсем багровым. После бесхитростного вопроса Катрионы он был уже не в состоянии что-либо сказать и, бессильно опустившись на измятую траву, уткнул лицо в колени. Вся округа наполнилась громогласными взрывами его хохота.

Когда Питер наконец взглянул на девушку, то увидел, что по ее щекам ручьем катятся слезы от смеха.

– Сядь со мной рядом, – сказал он, указывая на место рядом с собой.

– Ну нет; благодарю, – сладким голосом произнесла она. – На этом месте обычно пасут овец.

– Боже правый! – молодой человек быстро вскочил на ноги и повернул голову, чтобы рассмотреть свои штаны. – Так я уселся на овечий помет?

– Ты на редкость догадлив, – язвительно заметила Катриона. – У тебя есть носовой платок?