– Не беспокойся, цыганка, – ответил Гаррет. – Твоя племянница хорошая девушка. Уверяю тебя, я никогда не принуждал девушек. И не собираюсь делать это теперь.

Тамара пристально посмотрела на графа и, когда он не отвел глаза, успокоилась.

– Значит, мы поладим с вами, милорд, ибо я знаю, что Мина никогда по своей воле не ляжет в вашу постель.

Если бы Тамара знала, что ее племянница по своей воле уже подарила ему поцелуй, то не была бы так убеждена, что Мина откажет ему и в других вольностях.

Тамара искренне верила, что хорошо знает свою племянницу, но в одном она ошибалась. Может быть, Мина и была гордой и скромной, но в его объятиях она становилась пылкой и страстной. И она снова будет такой. Уж он позаботится об этом.

Когда Марианна с графом возвращались к цыганскому фургону, месяц серебряным светом освещал им дорогу. Марианна, сидевшая с Гарретом в его неудобном седле, слегка пошевелилась. Она была слишком измучена, чтобы обращать внимание на то, что всем телом прижимается к нему. Она хотела сейчас только одного – отдохнуть.

Никогда раньше она не тратила столько сил, спасая жизнь одного больного. Но и никогда раньше она не видела такой ужасной раны. Днем, когда они с графом подъехали к выжженному участку поля, где лежал раненый, она почти впала в отчаяние. Он был ранен в живот, и Марианна боялась, что он скоро умрет.

Но небо было милосердно к нему. Мужчина был без сознания, но упрямо цеплялся за жизнь. У Марианны не было времени спрашивать, кто же всадил нож в его живот. Она сразу принялась за дело.

По ее указаниям Гаррет и арендатор осторожно уложили раненого в карету, которую Уильям пригнал из имения. Весь длинный мучительный путь до Фолкем-Хауса Марианна сидела рядом с раненым. Еще час ушел на то, чтобы перенести его в комнату. Это оказалась ее бывшая спальня. Марианне пришлось действовать быстро. Она распорядилась вскипятить воду, смешать и растолочь травы, приготовить полотно для перевязки.

Для того чтобы вымыть раненого, потребовалась вся ее сила воли, от вида крови ее тошнило. Но Марианна не могла отказаться, когда он сам так отчаянно боролся за свою жизнь. Она ни на минуту не отходила от него, промывала раны, вливала в рот бульон и лечебные отвары и старалась, как могла, остановить кровотечение.

Наконец, когда Гаррет увел ее из комнаты и приказал вернуться в кибитку и поспать, что для нее было совершенно необходимо, она стала с ним спорить, хотя на данный момент сделала все, что можно было сделать. В конце концов он победил, и сейчас Марианна была благодарна ему за его настойчивость. Она чувствовала себя так, словно кто-то колотил по ее телу мешком с картошкой. В глаза словно насыпали песку, а веки закрывались сами собой. Неровная поступь лошади укачивала.

Гаррет усадил Марианну еще ближе к себе. Ей надо держаться прямо, чтобы не касаться его, говорила она себе, но тепло его тела было так приятно, что у нее не было сил отодвинуться подальше.

– Если я не делал этого раньше, то должен поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня сегодня, – тихо проговорил Гаррет чуть хрипловатым голосом.

– Это было сделано не для вас, а для этого несчастного человека. Я даже не уверена, что он выживет, но я сделала для него все, что могла.

– Да, вы чуть не убили себя, ухаживая за ним. Вероятно, это больше, чем он заслужил.

Марианна на минуту задумалась над словами графа. С какой странной горечью в его голосе он произнес их!

– Каждый заслуживает права жить, милорд, даже самый жалкий нищий. Может быть, у него нет богатого имения и знатных друзей в Лондоне, но он радуется пению скворца и ароматам осени так же, как и вы. И чтобы вновь услышать и ощутить это, он должен жить.

Гаррет вздохнул:

– Вы неправильно поняли меня, Мина. Я не отрицаю права любого человека, бедного или богатого, на жизнь. Как солдат, я отнял слишком много жизней, чтобы не понимать, что жизнь драгоценна. Кроме того, я встречал негодяев среди богатых и святых среди бедных. Поэтому я согласен, что ценность человека не должна измеряться количеством монет в кошельке. Я только хотел сказать, что никогда не знаешь истинное содержание души другого человека, как и его истинную способность совершать подлости.

Марианна молча слушала графа. Он высказывал те же мысли, которые она иногда слышала от своего отца. Что же ей думать об этом странном графе? Сегодня он рядом с ней боролся за жизнь человека. Этот человек не был важной персоной, но граф так упорно хотел спасти ему жизнь.

Забота Гаррета о ней самой тоже вызывала у Марианны недоумение. Он был настолько внимателен и обращался с ней почти с нежностью. Что же это был за человек? С первой их встречи она держала глаза и уши настороже, надеясь найти доказательства той роли, которую он сыграл в аресте ее отца. Когда в Лидгейте она встречала его слуг, то осторожно расспрашивала их. К сожалению, они мало что знали, поскольку их наняли совсем недавно. Люди графа, которых она иногда лечила, были преданы ему всей душой. Они всегда хвалили его за справедливость.