Тело Рамона напряглось. Быстро и мощно войдя в Кэрли, он откинул голову и испустил стон облегчения, словно извещая о том, что поднялся в те небесные выси, которых она уже достигла. Кэрли прижалась к Рамону, будто боясь не найти без него обратного пути.

Он прикасался губами к ее лбу, целовал глаза, нос, рот. Ветер за окном стих, листья мирно шелестели, дождь усыпляюще стучал по крыше. Перекатившись на бок, Рамон привлек Кэрли к своей груди. Их тела оставались слитыми воедино.

Он ласково поправил прядь ее волос.

— Прости, что сделал тебе больно, но так бывает только раз.

Она нежно улыбнулась:

— Ты почти не причинил мне боли. Я охотно заплатила бы эту цену еще раз,

Рамон шевельнулся, глаза его потемнели, рука легла на грудь Кэрли, погладила ее, возбудила сосок. Его плоть, все еще погруженная в Кэрли, опять отвердела, и новая волна тепла прокатилась по ее телу.

— Рамон… — шепнула она.

Он повернул жену на спину и лег сверху, так и не выходя из нее.

— Я не буду ничего делать, если тебе больно.

Она улыбнулась:

— Я чувствую себя великолепно.

— Вот и хорошо. Я снова хочу тебя. Я давно не был с женщиной.

Эти слова укололи Кэрли. Рамон дал ей почувствовать, что она особенная и он любит ее. Но разве не ощутил бы он того же с другой женщиной?

Рамон снова начал целовать Кэрли, двигаться внутри нее, и печаль прошла. Через несколько мгновений она извивалась под ним, сжимала его плечи, кричала от страсти, опять испытывая блаженство. Потом Рамон вздрогнул всем телом и затих.

Он прижал Кэрли к себе и нежно погладил ее волосы.

— Рамон?

— Поспи, дорогая. День был очень длинным, завтра ты ощутишь боль.

Кэрли покраснела, только сейчас осознав, как смело вела себя. Ей хотелось спросить, доволен ли он ею, но его глаза закрылись. Рамон, казалось, думал о чем-то другом. Возможно, мужчины всегда чувствуют отчуждение после того, как занимаются любовью. Кэрли почти ничего не знала об этом.

Она тоже закрыла глаза, но не могла заснуть и слушала шум дождя и ветра, пытаясь не думать о происшедшем. Однако ее мысли беспрестанно возвращались к свадьбе. Должно быть, она — нежеланная жена разбойника, жизни которого постоянно угрожала опасность.

Лежа в темноте, она гадала, о чем думает Рамон, но не смела тревожить его, ибо и так доставила ему много неприятностей.

Прижавшись к мужу, Кэрли наконец погрузилась в сон.

А утром обнаружила, что он уже исчез.

Рамон повернул крупного гнедого жеребца к Льяно-Мирада. Покидая долину, он поднимался в холмистую местность. Яркое солнце согревало увлажненную дождем землю. На лугу паслись олени — самец и шесть самок. Над деревьями парил орел, лучи солнца золотили его коричневые с желтоватыми крапинками крылья.

Испанец выехал из дома на рассвете, испытывая непреодолимое желание куда-нибудь убежать и надеясь, что чистый, прохладный горный воздух прояснит ему голову и поможет разобраться в случившемся.

Он потер рукой отросшую за ночь щетину, приподнял шляпу, потом опустил ее на лоб. Ему следовало остаться в Лас-Алмас, а он написал жене короткую сухую записку и отправился в горы.

Рамон не мог поступить иначе, ибо хотел убежать от презрения к самому себе. В холодном утреннем свете он отчетливо увидел череду событий, начавшихся в день fandango и последовавших за этим днем.

Во второй раз после знакомства с Кэрли Мак-Коннелл ему приходилось обратить собственный гнев на себя.

Рамон с горечью выругался. А ведь Кэрли вовсе не заставила его жениться на ней. Не было на земле женщины, способной повести под венец Рамона против его воли. Он, как и раньше, солгал себе.

Вечером в конюшне, когда Кэрли умоляюще смотрела на него, безмолвно прося о помощи, он больше всего хотел швырнуть Винсента Баннистера на жесткий грязный пол и увезти девушку с собой. Ее план оказался спасительным для него. Один Бог ведает, что он мог совершить через несколько минут.

Тогда чувства захватили его с такой силой, что прорвавшийся гнев стал его защитой. Он не проходил целых три дня, владел им и вчера, когда Рамон отправился в спальню.

Однако горькая правда была в том, что он страстно желал Кэрли Мак-Коннелл. Так страстно, что нарушил свои клятвы. Забыв об обещании, данном семье и людям, зависевшим от него. Как ни странно, переспав с Кэрли, он хотел ее еще сильнее. И все это несмотря на то, что она племянница Флетчера Остина. Женщина английского происхождения.