Шрифт:
– Перестань болтать вздор, девчонка, а лучше послушай, что я скажу. И ты будешь слушать, если хочешь узнать кое-что полезное для себя. Даю слово!
Что-то в его голосе заставило Ханну замолчать. К тому же в облике Сайласа Квинта появилось нечто надменное, чего она никогда не видела раньше и никогда не ожидала увидеть. Она вздрогнула от внезапно пронзившего ее страха и сказала, скрестив руки на груди:
– Тогда говорите, что вы хотите сказать, и покончим с этим!
– Здесь? Где нас услышат служанки, м'леди? – Квинт ухмыльнулся. – Мне-то все одно, но вы будете сожалеть об этом. То, что я имею сказать, это только для ваших ушей.
Ханна стояла в нерешительности, ей опять захотелось вышвырнуть Квинта из «Малверна»; однако этот новый Квинт встревожил ее, и его понимающая ухмылка свидетельствовала о том, что колебания ее затянулись.
Она вздернула подбородок.
– Ладно, Сайлас Квинт, я поговорю с вами. И лучше, чтобы разговор наш был о чем-то серьезном. Пойдемте.
Она направилась в холл, Квинт пошел следом. Наконец-то он дождался! Жадными глазами он оглядывал все, что было вокруг. Продать ту или эту безделушку – и хватит еды и выпивки на несколько недель! «Ох, Ханна, прекрасная моя леди, ты сейчас заплатишь за все резкие слова, которые наговорила своему бедному старому отчиму!»
– Квинт!
Он опомнился. Ханна стояла в дверях, ведущих из холла в какую-то комнату.
– Вы войдете или так и будете стоять и таращить глаза?
– Войду, миссис Вернер, войду!
Квинт поспешно вошел в комнату, Ханна тут же захлопнула дверь и повернулась к нему:
– Ну, перейдем к делу? Что вы хотите мне сообщить?
– Дело, моя дорогая падчерица, состоит в том, что ваш родитель…
Ханна насторожилась.
– Мой отец? Что вам известно о моем отце?
– Мне известно, что в его жилах текла черная кровь! А тебе известно, что это значит для тебя? – Он глумливо усмехнулся. – Это значит, что сама ты отчасти чернокожая!
Ханна ошеломленно отпрянула.
– Вы лжете, Сайлас Квинт! Лжете, как всегда! Вы за всю свою жизнь не сказали ни слова правды!
– Сейчас я говорю правду. У меня есть доказательства.
Она попыталась ответить ему с презрением:
– И какие же доказательства вы можете предъявить?
– Здесь есть один человек, именно здесь, прямо на плантации, который знал твоего родителя, знал Роберта Маккембриджа.
– Кто этот человек?
– Ну нет, не получится, – уклончиво ответил Квинт, – ты меня не поймаешь, я не назову его имени. Но такой человек есть, даю слово!
Ханна молчала, тяжело задумавшись. Она хорошо знала Сайласа Квинта и была уверена, что на этот раз он говорит правду. Потом она гордо подняла голову.
– Какое это имеет значение, если даже вы говорите правду?
Квинт ухмыльнулся.
– У тебя славные соседи; черная кровь в твоих жилах – аппетитная косточка, уж они-то вгрызутся в нее, а?
– Мне безразлично, что думают обо мне соседи. Я и так для них словно и не существую. С какой стати мне тревожиться, если они узнают о моих предках?
Квинт был озадачен. Такой реакции он не ожидал. На мгновение его уверенность поколебалась. Потом он вспомнил.
– А этот пащенок, которого ты носишь. – Он указал на ее живот. – Ведь Майкл Вернер его не признает, а? Как ты думаешь, каково будет ему узнать, что его отпрыск немного негр?
Это Ханне в голову не пришло; она была потрясена до глубины души. Если Майкл вернется и узнает…
И она погрузилась в мысли о прошлом, пытаясь приподнять завесу памяти. Она смутно помнила, что отец, высокий, широкоплечий, с сильными руками, благородной внешности, был, однако, очень смугл. А если в нем текла негритянская кровь и он был беглым рабом, то, возможно, этим объясняется, почему мать всегда уклончиво и неопределенно отвечала на расспросы Ханны об отце.
Квинт, понимая, что стал хозяином положения, спросил злорадно:
– Ну что, ваше сиятельство?
– Что – ну что? – переспросила Ханна, все еще пытаясь оправиться от потрясения. – Я требую, чтобы мне дали увидеться с этим человеком, о котором вы рассказали. Если он говорит правду, если он сообщил об этом вам, значит, он может разболтать и другим?
– Оставь это старине Квинту. И не беспокойся: тот человек не станет трепаться. А кто он, я тебе не скажу, так что хватит болтать!
– Но ведь вы явились сюда не только для того, чтобы сообщить мне об этом. Чего вы хотите?
– Мне нужны деньги на еду и выпивку. Я совсем обеднел. – В голосе Квинта прозвучало знакомое жалобное хныканье. – Я не прошу очень много за то, что сохраню все в тайне, – просто мне надо на что-то жить. Уж в этом, во всяком случае, ты должна помочь своему старенькому отчиму.
Ханна знала, что он жаден; будет требовать от нее все больше и больше. Однако ей нужно время, чтобы все обдумать. Наверное, ему вообще не следует давать деньги, но необходимо избавиться от него сейчас.
– У меня при себе мало денег. Я никогда не храню большие суммы здесь, в «Малверне» – боюсь воров. – Она лгала очень убедительно. – Я дам вам, что у меня есть, – двадцать фунтов.