Нужно что-то делать, пока не поздно!

Ханна подбежала к двери и распахнула ее. За дверью притаилась Дженни, Увидев Ханну, она повернулась, чтобы убежать, а на ее лице отразился страх.

– Дженни! Не дури, я не собираюсь тебя наказывать. Ступай найди Генри и скажи ему, чтобы шел сюда немедленно.

Оставив дверь открытой, Ханна принялась ходить взад-вперед по комнате в ожидании надсмотрщика; мысли ее путались, один план сменялся другим. Ей нужно сначала разобраться с Исайей, как это ни омерзительно, потом можно будет подумать о Сайласе Квинте.

Генри вошел незаметно.

– Да, миссис?

– Найди раба Леона и немедленно приведи сюда. Поскорее, Генри! Он, может быть, собирается сбежать. Убеди его, что я не сделаю ему ничего плохого.

После того как Генри ушел, Ханна опять принялась расхаживать по кабинету, охваченная нетерпеливым ожиданием. При этом она дважды перечитала письмо Майкла.

Когда появился Генри, ведя явно испуганного Исайю, молодая женщина с облегчением вздохнула и сказала, кивнув надсмотрщику:

– Оставь нас.

Тот с сомнением глянул на нее, потом с еще большим сомнением – на Исайю. Однако Ханна указала Генри на дверь, и он вышел.

– Исайя… – Она глубоко втянула воздух. – Я прошу прощения за свой поступок. Я… ну да ладно. Ты сказал, что убил моего отца в результате несчастного случая?

Исайя колебался, прежде чем ответить. Он действительно собирался бежать, но понимал, что шансов оторваться от погони будет больше, когда стемнеет. Теперь же вопрос этой белой женщины вселил в него некоторую надежду. Ясное дело, всей правды она не знает, ее мать, наверное, не рассказала ей, что Роберт Маккембридж застал его в тот момент, когда он намеревался изнасиловать его жену.

И он ответил:

– Да, миссис Вернер. Я быть беглый раб, и, как вы знать, Роберт Маккембридж спрятать меня. Я чуять, что охотники и собаки идти за мной и быть уже близко. Я брать нож для мяса из кухни и хотеть бежать. Роберт Маккембридж пытаться останавливать меня. Я так испугаться, как безумный, я бороться с ним. Он напарываться на нож и умирать. Я так горевать о нем и всегда горевать дальше.

Ханна внимательно смотрела на него, пытаясь понять из рассказа, что же произошло на самом деле. Она вспомнила, как сама испугалась в ту ночь, когда убежала от Стрича, вспомнила, что решила умереть, если ее вернут обратно, и поверила Исайе. Или, возможно, попыталась убедить себя в этом.

Она кивнула и отвернулась.

– Ладно. Даже если ты лжешь, все это дело прошлое. Но я не хочу, чтобы ты оставался на плантации! – Она быстро повернулась к нему. – Ты понял?

– Я понимать, миссис. Но мне нужно денег и быть свободным человеком. Если я не свободный человек с бумагами, меня выследить и…

– Да-да, – жестом оборвала его Ханна, – мы еще доберемся до этого. Сначала расскажи мне все, что ты рассказал Сайласу Квинту, слово в слово. – Она указала ему на стул у письменного стола, а сама села в кресло Малкольма.

Исайя говорил запинаясь, с трудом подыскивая нужные слова, чтобы передать свой разговор с Сайласом Квинтом; Ханна внимательно слушала.

Раб закончил, а она некоторое время молчала, покусывая губу. Когда же она заговорила, казалось, что она говорит сама с собой:

– Тогда об этом сможет рассказывать только Квинт, а его рассказы ничего не значат. Если не будет тебя, чтобы подтвердить его слова… – Она осеклась и посмотрела Исайе прямо в лицо. – Я дам тебе денег, их хватит, чтобы уехать отсюда далеко. А утром я съезжу в Уильямсберг и оформлю документы по закону. По этим документам ты будешь свободным человеком, и никто не сможет в этом усомниться. Ты больше не будешь рабом. Оставайся дома, пока я не вернусь из города. Я приду к тебе, когда стемнеет, будь готов уехать из «Малверна». Если ты пустишься в путь ночью, то к утру будешь далеко и вне опасности.

Исайя, который с трудом верил в такую удачу, сказал:

– Спасибо вам, миссис Вернер.

Ханна уже направилась к двери. Открыв ее, молодая женщина внимательно посмотрела на Исайю и сказала с угрозой:

– Слушай меня внимательно. Если ты нарушишь наш договор, если ты не уедешь из Виргинии, то сильно об этом пожалеешь! Это понятно?

Исайя закивал, однако взгляд его был устремлен не на Ханну, а куда-то за ее спину.

Она обернулась и увидела, что у двери стоит Генри. На лице его было написано удивление, рот раскрыт. Очевидно, он слышал ее последние слова.

– Я все объясню потом, Генри. Сейчас я очень устала.

Генри издал протестующий возглас, но Ханна жестом приказала ему молчать.

– Проследи, чтобы Исайя… проследи, чтобы Леон вернулся домой, а на завтра освободи его от полевых работ. Я уже сказала, что все объясню потом.

Совершенно сбитый с толку, не переставая качать головой, Генри увел Исайю.

Ханна действительно очень устала. Так устала, что даже письмо Майкла не могло поднять настроение. Живот казался ей непомерно тяжелым, а на плечи как будто навалилась огромная тяжесть. Глаза жгло так, словно под веки попали песчинки, кожа лихорадочно горела, а горло саднило – слишком много в этот день ей пришлось кричать.