Шрифт:
— Это ваша бабушка Рембовская умерла? — спросила Люция.
Стефа расплакалась:
— Да, она… Бедная бабушка! Я так ее любила! Боже мой, Боже…
— Она болела?
— Нет. Она внезапно скончалась в Ручаеве… Ничего не понимаю. Обычно она проводила зиму за границей… Нужно немедленно ехать, иначе не успею — телеграмма изрядно запоздала, судя по датам…
Она порывисто вскочила.
Молодой Михоровский глянул на часы:
— Вы решительно хотите ехать прямо сейчас?
— Я должна… только бы успеть на поезд!
— На поезд вы успеете, но наступает ночь… Стефа умоляюще сложила руки:
— Я должна ехать немедленно!
— Тогда я прикажу запрягать.
Они перешли в столовую, и Вальдемар отдал должные распоряжения.
Пани Идалия взяла Стефу за руку и поцеловала в лоб:
— Быстренько собирайте вещи. Только не плачьте, бедная моя Стеня!
Люция плакала навзрыд.
Все дамы разошлись по своим комнатам.
В зале остались пан Мачей, сидевший в огромном кресле, Вальдемар, расхаживавший взад-вперед, и пан Ксаверий, сонно пошевеливавшийся у камина. Царило молчание. Величественно тикали большие старинные часы, звучно раздавались размеренные шаги Вальдемара.
Пан Мачей бросал быстрые взгляды на внука и спросил наконец:
— Ты не знаешь, какой была девичья фамилия ее бабушки?
Вальдемар отрицательно мотнул головой. Старик потер лоб:
— Меня странно встревожили отъезд Стефы… и эта смерть.
Вошел лакей и доложил, что кони готовы. Следом появились дамы. Стефа уже была в теплом зимнем платье и шапочке. Глаза ее были красными, лицо горело. Взволнованная, она подошла попрощаться с паном Мачеем. Старичок дружески обнял ее и отцовским жестом прижал к груди.
Люция плакала.
— Стефа, ты ведь скоро вернешься к нам, правда?
— Я постараюсь…
Когда она подошла к Вальдемару, слезы перехватили ей горло. У него дрожали губы. Впервые он поцеловал ей руку при посторонних.
Пан Мачей вздрогнул, пани Идалия поджала губы, глаза ее сузились. Люция глядела с неким триумфом, словно говоря: «Я-то обо всем давно знала…»
Когда все выходили в прихожую, пан Мачей придержал Стефу за руку:
— Детка, твоя бабушка была Рембовская, так ведь?
— Стефания Рембовская, — ответила Стефа и, увлекаемая Люцией, вышла из зала. Девочка что-то шептала ей на ухо.
Пан Мачей остался один. Дверь в прихожую была распахнута. Старик, тяжко опершись на стену, задумчиво смотрел на жирандоль, словно считая лампочки.
— Что это? Стефания… Что это? У меня было чувство…
Он сделал шаг вперед и громко позвал:
— Вальдемар!
Стефа, уже одетая, выходила на крыльцо. Люция и майорат сопровождали ее. Пани Идалия, облокотившаяся на лестничные перила, услышала голос старика и позвала:
— Вальди, дедушка тебя зовет!
Вальдемар, нетерпеливо оглянувшись на тетку, быстро взбежал вверх. Разгоряченный, он не заметил в первый миг беспокойства пана Мачея.
— Спроси Стефу про девичью фамилию ее бабушки! Скорее!
— Что случилось?
— Быстрее!
Вальдемар заторопился назад. Стефу он застал на крыльце. Лакей отворял дверцу поставленной на полозья кареты. Ночь была ясная, лунная, похрустывавшая от мороза и снега. Кони фыркали, столбы пара били из их ноздрей. На козлах сидели Бенедикт и выездной лакей из Глембовичей. Майорат усадил Стефу в карету и сам закутал ей ноги волчьей полостью:
— Простите, как была фамилия вашей бабушки? Стефа удивленно взглянула на него:
— Рембовская.
— Я знаю… а девичья?
— Стефания Корвичувна. [84]
Михоровский вздрогнул, кровь ударила ему в лицо.
— Что с вами? — спросила пораженная Стефа.
— Ничего, ничего! До свидания! Берегите себя… и побыстрее возвращайтесь к нам. Хорошо?
— Не знаю… — еле выговорила Стефа. Рыдания вновь вырвались наружу.
Вальдемар порывисто поцеловал ей руку и захлопнул дверцу:
84
Т. е. фамилия ее отца была Корвич. Окончание «увна» согласно правилам польской грамматики прибавляется к фамилии отца для наименования незамужней девушки, если фамилия эта оканчивается на гласную или согласную букву: Корвич, Ярема, Орлич, Шевчук и т. д. Фамилии, оканчивающиеся на «ский», склоняются обычным образом.
— Бенедикт, езжай осторожнее. А Вавжинец пусть устроит все на станции!
Нетерпеливые кони пустились рысью.
Вальдемар долго смотрел вслед удалявшейся карете, потом глянул в сторону, где ожидали его запряженные санки.
— Вы едете, пан майорат? — спросил Яцентий.
— Не знаю… нет. Как думаете, они благополучно доберутся?
— Светло, хоть иголки собирай, ночь лунная, да и на козлах — Бенедикт, — успокоил его Яцентий.
Вальдемар вошел в прихожую и тяжелыми шагами направился наверх. В голове у него шумело, он был бледен. Поднимаясь на последний пролет, он увидел ожидавшего его пана Мачея.