Шрифт:
— Пожалуй. Я прочитала бы Лама и Мохнацкого [24] , если у вас есть.
— Ну, разумеется! Могу вам предложить и Скаргу [25] , и Рея [26] , и Коллонтая [27] , кого пожелаете. Моя библиотека в полном вашем распоряжении.
— Должно быть, она бездонна…
— С гордостью могу сказать, одна из лучших в стране. Однако я помешал вам играть…
24
Ян Лам (1838-1886) писатель и публицист, считается создателем польской сатирической повести. Мауриций Мохнацкий (1803-1834) — участник Польского восстания 1830-1831, позже был в эмиграции. Автор трудов по истории восстания и эстетике.
25
Петр Скарга (1536-1612) — иезуит, теолог и писатель, автор политических трактатов, житий святых. Классик польской литературы.
26
Миколай Рей (1505-1569) — польский писатель, опирался на идеи Реформации.
27
Гуго Коллонтай (1750-1812) — польский просветитель, лидер республиканцев во время восстания 1794 г. Автор трудов по истории, политэкономии, праву, педагогике.
Он встал перед фортепиано, перевернул несколько страниц в папке с нотами и задержался на Двенадцатой сонате Бетховена.
— Я попросил бы сыграть вот это. У вас великолепно получается скерцо и траурный марш.
— Откуда вы знаете?
— Я слышал однажды, но вы меня не видели.
— О, придется остерегаться! — засмеялась Стефа, садясь за фортепиано. Вальдемар встал рядом. Глянув в сторону, он увидел увлеченную чтением Люцию и хлопнул в ладоши:
— Эгей, паненка, уроки еще не начались, можете отвлечься!
Люция захлопнула журнал:
— Ох, какие вы нудные — и ты, и пани Стефания! Раньше я даже Золя читала, а теперь и журналов нельзя…
Вальдемар рассмеялся, обернувшись к Стефе:
— Эмансипированный ребенок, верно? Конечно, после Золя Мицкевич смотрится бледно, словно назидательная пьеса после пикантной оперетки…
— Несносный, — обиделась Люция.
— Тихо, Люци! Пан Вальдемар шутит, — и Вальдемар поцеловал девочку. Она вырвалась из его рук и убежала из комнаты.
Стефа заиграла по памяти. Майорат сел в кресло. Сначала он смотрел на девушку, но вскоре подпер лоб рукою и погрузился в раздумье.
Вступительное анданте Стефа играла не без волнения. Присутствие Вальдемара нервировало ее. Первые вариации прозвучали едва слышно.
Вальдемар убрал руку со лба и испытующе глянул на девушку.
Стефа заметила его движение, почувствовала его взгляд и поняла, что и он понял охватившее ее волнение. Следующую вариацию она сыграла хорошо, третью и четвертую — бравурно, мастерски, пятую — артистично, с подлинным чувством, словно не просто играла, а еще и говорила что-то… Вальдемар слушал с величайшим вниманием.
Звучные, легкие ноты, исполненные печали и ласки, носились в воздухе и таяли. Последние аккорды отзвучали невысказанной жалобой, и вдруг звонкими золотыми капельками рассыпалось скерцо.
Зазвучали все до единой струны, музыка плыла звонко, вольно, пронзительная нотка ожила и погасла, миг тишины — и раздался трагически величественный траурный марш, написанный некогда на смерть Наполеона.
Мощь и угроза ощущались в голосе струн. Стефа, раскрасневшись, с блестящими глазами, вкладывала в музыку весь драматизм своей души. Печальный марш покорял, волновал.
Вальдемар встал, сделал шаг вперед и, опершись на угол камина, с необъяснимым волнением смотрел на Стефу.
«Что за темперамент», — думал он, видя ловкие, быстрые движения ее пальцев и пылающие щеки.
Страсть, какой он давно уже не испытывал, влекла его к девушке. Вальдемар шептал сквозь стиснутые губы: «Боже, я в огне…» Безумное волнение заставило трепетать его:
— Она должна быть моей. Женщина, способная так увлечь мужчину, должна уступить. Огонь… вулкан… Два огня друг друга не обожгут…
Неведомая сила влекла его к девушке.
Под пальцами Стефы отзвучали последние аккорды. Стоявший за ее спиной магнат склонился к девушке. Огромным усилием воли он сдержался, чтобы не заключить ее в объятия. Вальдемар страстно жаждал этого, но чуял в то же время, что не решится. Страсть пожирала его, но некий дух чистоты окутал Стефу.
Вальдемар боролся с собой. Лицо его пылало, глаза горели. Не в силах сопротивляться, он ниже склонил голову, согретое внутренним огнем дыхание обожгло шею Стефы. Девушка вздрогнула, обернулась, ее огромные тоскующие глаза удивленно смотрели на Вальдемара. Их взгляды встретились. Испуганная, побледневшая, Стефа вскочила.
Но он удержал ее:
— Играйте, умоляю!
Она уступила, побежденная силой его голоса. Вальдемар провел рукою по лбу и отступил.
Стефа играла пятую вариацию. Ее пальцы шевелились беззвучно — большего шума не произвел бы и мотылек, задевая крылышками цветы. Словно в забытьи она доиграла вариацию до половины, вскочила и, рассерженная, опустив крышку фортепиано, бросилась к двери.
Вальдемар, неподвижно стоявший у окна, поклонился ей:
— Завершение прекрасно. А вся ваша игра — выше любой похвалы. Благодарю вас.