— Прости меня, Мэнд. — Глаза Джо вдруг выразили такую муку, что сердце Мэнди дрогнуло. — Я не хотел причинить тебе боль. И вообще никому…

— Однако причинил.

— Я был слабым.

— Чушь! Не пытайся оправдать все болтовней о человеческих слабостях. А если ты недостаточно сильный, чтобы устоять перед белокурой потаскухой, то твоей жене и ребенку будет лучше без тебя.

— Я люблю Сьюзи, Мэнд, — прошептал Джо.

— Тогда и веди себя соответствующе, черт побери! Будь мужчиной, а не слизняком! И прежде всего дай отставку этой Мишель.

— А что, если она расскажет Сьюзи?

— Так вот чего ты боишься? — Мэнди вздернула подбородок, — Того, что она заговорит? — Джо отхлебнул пиво и кивнул. — Обещаешь мне никогда больше с ней не встречаться?

— За милю не подойду! Клянусь Богом!

— Тогда предоставь мне уладить это дело. И знаешь что? Мне скоро предстоит нанести визит в один дом.

Люк приподнялся на диване, когда появилась Мэнди. Она пришла гораздо позже, чем он предполагал.

— Привет, дорогой. — Мэнди поставила сумочку на столик и взглянула на экран телевизора. — Ты ел что-нибудь?

— Нет.

— Как ты относишься к бекону?

— Отлично!

— Два яйца или три?

— Два.

Она улыбнулась и пошла на кухню. Через минуту Люк присоединился к ней и сел за стол.

— Мам?

— Да? — Мэнди поставила бекон в гриль.

— Мы туг поговорили с ребятами…

— И что? — Она достала яйца из холодильника.

— Мы решили снять квартиру все вместе.

Мэнди занесла яйцо над сковородкой. Эта новость так потрясла ее, что она раздавила скорлупу.

— Что?

— Кенни говорит, что я мог бы несколько часов в день работать у него за прилавком. Он знает других ребят на рынке, которые хотят кого-нибудь взять в долю. Так что с оплатой жилья проблем не будет.

— О… — Мэнди выбросила скорлупу в мусорное ведро. Все ее мысли были сосредоточены на этой новости. Мэнди казалось, что ее ударили по голове чем-то тяжелым.

— Это случится не раньше чем через пару недель, — продолжал Люк. — Джо и Дэнни пока ведут переговоры с хозяином. Отец Джо будет гарантом или что-то в этом роде…

Однако Мэнди не слушала его. Она думала о том, что останется одна в пустой квартире и ей больше не к кому будет спешить после работы. Эта мысль была для нее невыносима.

— Но ты не можешь пойти работать на рынок! Ведь мы с тобой говорили о колледже. Не хочешь же ты испортить себе жизнь, мой дорогой? Поверь, ты себе этого никогда не простишь.

— Мам, — рассмеялся Люк. — Не принимай все так близко к сердцу. У меня будет куча времени, чтобы подумать о колледже и найти приличную работу. И потом, в работе на рынке нет ничего плохого.

— Ты рассуждаешь так, потому что пока тепло и светит солнце. Посмотрим, что ты скажешь зимой, когда тебе придется торчать целый день на улице. И тогда ты распростишься с футболом, потому что по субботам надо будет работать.

— Знаю! Не совсем же я идиот!

— Нет, ты совсем не идиот, — ответила Мэнди мягко и чуточку льстиво. — Но не пускайся в авантюры только потому, что твои друзья…

— У меня своя голова на плечах, мам!

— Конечно, — Мэнди направилась к грилю, откуда по кухне уже давно разносился запах подгоревшего бекона. — Просто дело в том, что…

Она поставила перед Люком тарелку и, усевшись напротив, наблюдала за ним.

— Очень вкусно, мама! — Он проткнул вилкой яичный желток. — Пожалуй, я буду приходить домой обедать!

Мэнди улыбалась, глядя, как Люк набросился на еду, хотя серце у нее разрывалось от тоски — совсем скоро ей не для кого будет готовить.

Отодвинув тарелку, Люк поднялся и подошел к матери.

— Спасибо, это было вкусно, — повторил он, целуя ее в щеку. — Пожалуй, пойду наверх, устал очень, и спать хочется.

— Иди, — ласково отозвалась Мэнди и погладила его по щеке. Люк ушел, и она осталась на кухне одна.

Мэнди задумалась. Куда же все подевалось? Долгие годы она самоотверженно растила сына, а в результате осталась одна…

Мэнди вдруг заплакала, вернее зарыдала, дрожа всем телом. Она ужасно боялась одиночества, этого бездонного черного колодца, от которого веяло ледяным холодом. В последнее время Мэнди считала себя одинокой самостоятельной женщиной, но у нее при этом был Люк. Связующее звено между настоящим и прошлым; живое доказательство того, что жизнь с Питом не прошла впустую: постоянное напоминание о том, что она сделала в своей жизни что-то по-настоящему стоящее.