— А если я буду забирать Натана на одну ночь в неделю? — предложила Дорин.

— Что?

— Я могла бы забирать его, чтобы вы с Джо сходили в ресторан, развлеклись, отдохнули. А утром ты забирала бы его.

— Похоже, ты кое о чем забываешь. Ты можешь менять подгузники и укачивать Натана, но не сможешь покормить его!

— Ты сцеживала бы молоко в бутылочки.

— Нет! Ему это не понравится. — Сьюзи прижала к себе сына, — И потом, я все равно не смогу спать спокойно, зная, что он у тебя.

— Спасибо! Можно подумать, что я не вырастила тебя и твою сестру! К тому же у меня четверо внукой. Это большой опыт, не забывай.

— Я знаю, но Натан еще слишком мал. В любом случае спасибо, мама.

— Ладно, но если все же передумаешь… — Дорин чувствовала себя ущемленной.

Сьюзи улыбнулась, подошла к двери ванной и бросила через плечо:

— Не волнуйся. С Джо все будет в порядке.

Однако она сказала это не столько для матери, сколько для того, чтобы успокоить себя.

Утро выдалось не по сезону холодным. Дождь лил всю ночь, а когда рассвело и Карен, выйдя из автобуса, направилась к дому родителей, небо все так же было затянуто облаками.

С тех пор как Карен стояла возле больничной койки отца и старалась утешить мать, потрясенную тем, что он так бледен и безучастен, ее неотступно преследовало чувство вины. А ведь за день до этого отец не жаловался на здоровье.

Крис убеждала ее в том, что она ни в чем не виновата, но Карен понимала, как сказалось ее признание на здоровье отца.

Брат во всем обвинял Карен и сказал по телефону, чтобы она не навещала отца в больнице. Боясь нанести отцу еще больший вред, она согласилась с братом, но теперь отца забрали домой, и Карен хотела увидеть его, попросить прощения и помириться с ним.

И все же, проходя несколько ярдов, отделявших дверь дома от калитки, она ощутила страх. У двери Карен задержалась — впервые в жизни ей было страшно постучать в дверь своего дома!

Какой-то абсурд! Это ведь ее семья, люди, которые, как предполагала Карен, любят ее независимо ни от чего. И что же она сделала им плохого? Ничего. И все же Карен боялась ваяться за дверной молоток. Дверь открылась.

— О… — Мать нахмурилась.

— Мам, кто это? — услышала Карен голос брата.

— Он не хочет тебя видеть. — Мать с усилием посмотрела ей в глаза.

— Что?

— Отец не хочет видеть тебя.

— Он не может прогнать меня.

— Ма? — снова донесся голос брата,

Прошу тебя, дорогая, уходи. Я не хочу сейчас поднимать шум. Ему только что стало лучше…

— Но, мама… — Слезы хлынули из глаз Карен. — Я должна увидеть его и поговорить с ним.

— А, это ты! — насмешливо улыбнулся появившийся брат. — Не ожидал, что у тебя хватит наглости показаться здесь!

— Мама… пожалуйста!… — взмолилась Карен, не обращая внимания на брата.

— Я не могу, Карен… отец отказался видеть тебя, — сокрушенно вздохнула мать.

— Тебе же ясно сказали! Катись отсюда к своим подружкам! — Брат выступил вперед.

— Джек! — осадила его мать. И больше ничего. Она и словом не обмолвилась о том, что не согласна с сыном.

Помедлив с минуту, Карен пошла обратно к калитке. Она чувствовала, что мать и брат смотрят ей вслед, Только на автобусной остановке Карен пришла в себя, прислонившись к стеклянной стенке.

— С тобой все в порядке, девочка? — Пожилая женщина обеспокоенно смотрела на нее.

— Простите?

— Ты нормально себя чувствуешь? У тебя такой вид, словно ты чем-то сильно расстроена.

— Расстроена? — печально улыбнулась Карен. Неужели эта женщина не понимает, что она только что умерла и превратилась в привидение. — Нет, спасибо. Со мной все в порядке, — ответила Карен.

Анна закрыла за собой дверь, внесла сумки в гостиную и поставила их у дивана. Переведя дух, она направилась на кухню, смешала джин с тоником и подошла к автоответчику.

Никаких звонков. Ее не было шесть часов, и за все это время никто не звонил.

Анна отхлебнула из бокала и села на диван. Чтобы отвлечься и привести себя в чувство, она поездила по магазинам на Найтс-бридж: юбка и вышитая блузка от Николь Фари, сексуальное вечернее платье от Версаче, брючный костюм от Армапи и туфли от Эммы Хоуп.

Все вместе обошлось в тысячу триста фунтов. Она могла позволить себе это, поскольку дело с Сэмюэлсоном было улажено. По Анна видела в этом своем желании серьезный симптом того, что жизнь ее дала глубокую трещину.

Взять хотя бы Фрэнка. Вчера он позвонил и сказал, что не сможет встретиться с ней. Его жена что-то заподозрила, и поэтому им на какое-то время придется прервать отношения, Анна удивилась, по приняла эту новость как должное. Впрочем, потом Анна подумала: может, Фрэнк обеспокоен тем, что она потеряла работу и станет более зависимой от него, чем раньше?