Шрифт:
Миша честно смотрел все, пока действие не перешло в самую горячую стадию. Тут он не выдержал и отвернулся. Но Седой не дал ему увильнуть. Он схватил его за руку и приказал:
– Смотри на ее лицо. На лицо!
Миша послушно повернул голову. Несколько мгновений он с ненавистью смотрел на экран, а затем внезапно моргнул. Да как же это?!
– Не понял, – начал он, – она ж совсем не…
– Вот именно. – Голос Седого звучал жестко. Он повернулся к Татьяне.
– Ты ведь сама не поняла, как это с тобой произошло. Наверное, до сих пор ломаешь голову, что это на тебя накатило?
Татьяна, которая все это время сидела спиной к телевизору, повернулась, и в ее глазах вспыхнул огонек надежды.
– Ну… да. Я совсем не понимаю, как это все могло случиться, как наваждение какое-то накатило…
Седой развернулся к Мише.
– А ты понимаешь?
Михаил отчаянно закивал головой. Ну да, это же как с Черным и как с ним… Он совершенно отчетливо помнил то жуткое чувство, когда в тебе просто зудит желание сделать что-то, а ты при этом понимаешь, что это не твое желание. Но он-то понял это только потому, что уже знал, что такое возможно. Из-за случая с Черным. А Татьяна ничего не знала и даже не догадывалась, что подобное хотя бы возможно. Она же считала, что этот взрыв неконтролируемой похоти был ее собственным побуждением…
– Вам было больно? – спросил Седой, выключая видеомагнитофон. Оба молча кивнули. – Именно этого мы и добивались. Татьяна, вы не виноваты в том, что случилось. Вами манипулировали. Как это происходит – спросите у Михаила. Но запомните эту боль! Она послужит вам защитой. До тех пор пока мы не сможем защитить вас более основательно. Всякий раз, когда у вас возникнут непонятные вам, но сильные побуждения, вспоминайте эту боль. И это позволит вам противостоять тем, кто попытается вами манипулировать…
15
– А потом этот урод приходил ко мне, – зло произнес Миша.
– Какой? – осторожно спросил Черный, для которого рассказ приятеля, кроме всего прочего, еще и послужил дополнительным подтверждением того, что Михаил, по крайней мере, считает, что все происходящее с ним – правда. Потому что никаких других причин рассказывать в общем-то постороннему человеку о том, как на твою подругу, считай невесту, запрыгнул какой-то подонок, а она легла под него практически не сопротивляясь, не существует.
– Ну, тот, который Таньку… – нехотя пояснил Миша.
– И что?
– Деньги предлагал.
– Сколько?
Миша зло скрипнул зубами.
– Много. Столько, что на «однушку» в Королеве хватило бы.
Черный удивленно вздрогнул.
– Да ты что?! И ты не взял?
Миша мотнул головой.
– Седой запретил. Сказал, что этот подонок прибежит и будет совать деньги. И чтобы я их не брал, сколько бы ни предлагали. Вот я и не взял. Хотя он так умолял. Даже на коленях стоял и плакал. Похоже, Седой его жутко напугал.
– Понятно, – протянул Черный. И, подумав, спросил: – И что теперь?
– Седой просил тебя сделать кольцо.
Черный оживился.
– Кольцо, да запросто. Какое?
Миша пожал плечами.
– Седой сказал, что ты сам поймешь, какое нужно. Так прямо и сказал: «Черный сам поймет какое».
Вернувшись домой, Черный тут же достал бумагу, карандаш и сел к столу. Сначала ничего особенного в голову не приходило, и он просто рисовал разные линии и фигуры, но, мало-помалу, в этих линиях, исчеркавших лист, стало вырисовываться что-то… манящее. Треугольник, рог, выступающий из-за него. Вот сюда можно было бы поместить камень, но Седой ни о каком камне не говорил. Значит, будет что-то еще… пирамидка. Черный тщательно вырисовал пирамидку из трех граней и откинулся на спинку стула. Вот оно! То, что надо…
При следующей встрече он передал эскиз, уже выполненный набело, Михаилу. Тот вернул его на следующий день.
– Что Седой? – поинтересовался Черный.
– Да ничего. Посмотрел и молча отдал мне.
Черный кивнул. Ну, будем считать, что Седой одобрил.
– А с остальным как?
– Не знаю, велел ждать…
В этот раз Седой появился поздно. Родители уже легли спать, а Михаил задержался, прилипнув к маленькому четырнадцатидюймовому кухонному телевизору. Не то чтобы там действительно шло что-то интересное, но спать как-то не хотелось. Он уже решил отправляться на боковую, когда раздался звонок в дверь. Миша открыл. И ахнул. Это был Седой, но выглядел он очень неожиданно.
Обычно Седой одевался пестро и ярко, временами даже вычурно, хотя вся эта пестрота совершенно не создавала ощущение кича. Но на этот раз Седой явился во всем черном – черные джинсы, черные сапоги-казаки, черный верх и черный кожаный плащ. Но самое странное заключалось в том, что такого Седого Миша уже видел. Правда, не наяву, а во сне, некоторое время назад. Они тогда поехали в какую-то церковь, и там с Мишей происходило нечто невероятное, странное и чудесное. Сам сон частично забылся, как это всегда случается со снами, но вот отдельные штрихи, картинки, ощущения остались. И сейчас Михаил был совершенно уверен, что Седой выглядит именно так, как ему тогда приснилось.