Я наткнулся на жесткий и холодный взгляд.

– Микрофоны временно заблокированы, – сказала Виола. – Но видеонаблюдение продолжается. Так что совсем необязательно, чтобы оператор видел наши шевелящиеся губы.

– Да, при отсутствии звуков это выглядело бы подозрительно, – согласился я. – А в чем, собственно, дело?

– Ты хочешь жить, Алекс?

– Странный вопрос.

– Тем не менее тебе стоит на него ответить.

– Конечно, хочу.

Честно говоря, от столь неожиданного вопроса мне стало несколько тревожно. И появилось ощущение, что меня собираются втянуть в очередное приключение. Тем не менее не мешало бы узнать подробности.

– Тебя убьют, – сказала Виола.

Что ж, подробности не заставили себя долго ждать.

– Кто? Когда? Имена, явки, пароли?

– Не смешно, – сказала Виола. – Неужели ты не понимаешь, к чему идет?

– Кое-что понимаю, – сказал я. – Но хотелось бы узнать, как ты это видишь.

– Скорее всего, они так и не найдут причину, по которой твоя память не поддается вмешательству, – сказала Виола. – А когда они чего-то не понимают, они видят в этом угрозу для себя. И избавляются от угрозы. Просто на всякий случай.

– Э-э-э… а кто эти они, о которых ты говоришь?

– А даже если и найдут, то вряд ли это что-то изменит. Все равно непонятно, что с тобой делать.

– Осталось только понять, о ком идет речь, – сказал я.

В общем-то версия Виолы была логичной, я и сам мог предположить нечто в таком роде. Непонятно только, к чему она ведет.

– Они – это Альянс. И в частности СБА.

– А ты разве не из СБА? – спросил я.

– Нет. И даже не из Альянса.

– Опа, – сказал я. – Все чудесатее и чудесатее. А откуда же ты?

– Из Империи.

– Из Кленнонской Империи? – уточнил я.

– Да.

– Не очень похоже, – сказал я. – Полковник Визерс показывал мне кленнонцев.

– А вечную жизнь тебе полковник Визерс не обещал? – прошипела Виола. – Подданные Кленнонской Империи выглядят по-разному. Мы практикуем генную инженерию, которая запрещена в Альянсе, и некоторые кленнонцы очень непохожи друг на друга.

– Но ты же…

– Человек? – спросила Виола. – В этом нет ничего удивительного, знаешь ли. Все кленнонцы – люди. У Кленнона и Альянса одна родная планета – Земля.

– Как такое может быть? – Тот кленнонец, которого мне показывал Визерс, сошел бы за человека только в самом страшном кошмаре Босха.

– О, вижу, полковник немного тебе рассказал, – констатировала Виола.

– По правде, он больше говорил о скаари. И откуда бы агенту Империи взяться в самом сердце СБА? Штирлиц курит.

– Кто? – удивилась Виола.

– Неважно, – сказал я. – И что ты хочешь от меня, агент Империи?

– Спасти тебе жизнь для начала.

– Разумеется, руководствуясь гуманистическими побуждениями исключительно, – сказал я.

– Нет. Просто было решено, что ты представляешь ценность для нашей военной разведки.

– Такую же, как и для СБА?

– Гораздо большую. Альянс заинтересован в разгадке твоего феномена, но очень далек от нее. Мы же можем поставить производство людей с твоими данными на поток. В Альянсе официально запрещены генетические исследования и эксперименты. У нас – нет.

– А мне какая выгода? – поинтересовался я. – Какая разница, СБА в мозгах ковыряется или военная разведка Империи?

– Разница в том, что после того, как в твоих мозгах поковыряется военная разведка, ты останешься жив.

– Визерс мне тоже нечто подобное обещал.

– Он лжет.

– Допустим, – сказал я. – А ты не лжешь?

– Поверь, император относится к жизням своих подданных куда более трепетно, чем Альянс к жизням своих граждан. А ты ведь еще даже не гражданин.

– Но я и не подданный.

– Ты станешь им.

– Шикарно, – сказал я. – А теперь расскажи мне, как вы намерены спасти меня из мерзких и длинных щупалец подлой, коварной, прогнившей насквозь СБА.

– Ты мне не веришь?

– Ты знаешь, пожалуй, не верю. Передай полковнику Визерсу, что я мог ожидать от него более элегантного хода. Это слишком топорная работа для проверки лояльности.

– Мы еще вернемся к этому разговору, – пообещала Виола мне на ухо, после чего поднялась, перешагнула через меня и подняла с пола свою одежду.

Едва она успела запахнуть халатик, как дверь открылась и явила незнакомого мне мужика.

Повинуясь скорее рефлексам, нежели доводам разума, я накинул простыню на причинное место. В общем-то я понимаю, что за время исследований потомки видели меня во всех состояниях, но эксгибиционизмом я все-таки не страдал.