Шрифт:
– Майор, мне хотелось бы первым поблагодарить за помощь в этом деле.
Мартин, улыбнувшись, ответил:
– Вижу, ты обретаешь боевое настроение. А всю ночь был таким угрюмым. Но, Бурк, если будешь и дальше работать в одной упряжке со мной, то из этого кошмара выйдешь достойно – обещаю тебе твердо.
Бурк обратился к Стиллвею:
– Скажите, существуют ли в соборе потайные ходы, которые могли бы дать полиции явное тактическое преимущество?
Стиллвей сидел на стуле не шевелясь и прокручивал в памяти события этих суток, которые так хорошо начались с праздника в солнечный день, продолжились его собственным похищением и освобождением и заканчиваются пребыванием в какой-то секретной комнате в компании с двумя явно психически ненормальными людьми.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, говоря о явном тактическом преимуществе, – раздраженно ответил он. – Я ведь всего-навсего архитектор.
Мартин снова посмотрел на часы.
– Ладно, свое дело я сделал… – Он открыл дверь. – Поторопитесь. А ты, Бурк, обещал Беллини, что будешь рядом с ним, а обещание – это святое. Ах да, попозже – если только уцелеешь – ты узнаешь по крайней мере одну большую тайну, которых множество в этом соборе. – С этими словами Мартин вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Стиллвей с опаской поглядел на Бурка:
– Кто он такой? И кто вы?
– А вы кто? Гордон Стиллвей или очередная шуточка майора Мартина?
Стиллвей ничего не ответил.
Бурк вытащил из портфеля свернутые чертежи, развернул их и начал пристально рассматривать. Через пару секунд он бросил листы на стол и взглянул на часы.
– Пойдемте со мной, мистер Стиллвей, и мы увидим, стоит ли из-за вас задерживаться со штурмом.
Шрёдер быстрыми шагами вошел в конференц-зал и направился к телефону.
– Это Шрёдер! – сказал он оператору. – Соедините меня с Клайном!
В трубке послышался спокойный голос мэра:
– Слушаю, капитан, ну как, удачно?
Шрёдер обвел взглядом опустевшую комнату. Ручные пулеметы и бронекуртки исчезли, в углу валялись пустые коробки из-под патронов и гранат. На грифельной доске была выведена странная надпись:
«Общий счет:
Христиане и евреи…
Нехристи и атеисты…»
– Ну как, все нормально? – нетерпеливо спросил Клайн.
Шрёдер перегнулся через стол, чтобы справиться с новым приступом тошноты, и, опустив голову, ответил:
– Нет… никаких продлений… никаких компромиссов. Послушайте…
Теперь Клайн заговорил с раздражением:
– Вот как раз об этом тебе и долдонили всю ночь.
Шрёдер глубоко вздохнул и прижал руку к животу. Клайн что-то продолжал говорить, но Шрёдер уже ничего не слышал. Мало-помалу он стал разбирать лица и фигуры людей, находившихся в зале. У стола стоял, скрестив на груди руки, Беллини, в другой стороне – Бурк, а рядом с пожилым человеком в гражданской одежде, сидящим за столом, стояли два офицера из спецназа в темных лыжных масках.
– Капитан, но ты все равно герой, – продолжал мэр. – Не более, чем через час, тебя назначат на должность руководителя службы связи с общественностью управления полиции.
Шрёдер внимательно разглядывал потемневшее лицо Беллини, и ему показалось, что тот смотрит на него с нескрываемой ненавистью. На мгновение ему даже пришла мысль, что тот обо всем знает, но потом он все же решил, что, вероятнее всего, Беллини просто взволнован.
Клайн все продолжал говорить:
– Но ты выступишь перед журналистами, пока не прозвучит последний выстрел. Да, кстати, я слышал, будто ты собираешься идти в бой рядом с Беллини?
– Я… должен идти… Это все, что я могу сделать… – ответил Шрёдер.
– Ты что, совсем голову потерял? Тебе не по себе, плохо себя чувствуешь? Ты говоришь, словно пьяный.
Шрёдер нашел в себе силы взглянуть на пожилого мужчину, который, как он заметил, пристально всматривался в большой развернутый лист бумаги. Затем его взгляд скользнул вверх и остановился на Бурке, который казался почему-то печальным. Все выглядели так, будто кто-то только сейчас умер. Нет, что-то не так…
– Ты что, успел пропустить стаканчик?
– Нет…
– Соберись с духом, Шрёдер. Скоро появишься на экранах телевидения.
– Что?
– Телевидения! Вспомни: красный огонек, большая видеокамера… Ты должен четко и ясно рассказать, что делается в соборе, и что его захватят в ближайшее время.
Шрёдер услышал короткие гудки – Клайн положил трубку – настороженно посмотрел на нее и бросил на стол. Указав пальцем на Гордона Стиллвея, он громко спросил:
– Кто это?
В комнате повисла тишина, затем раздался голос Бурка: