От Резника Порохов увез Лайонеллу прямо на свою дачу в Куреневку. Построенная в годы, когда роскошь считалась явлением непозволительным, компрометирующим честных людей, дача тем не менее была удобной, просторной и благоустроенной. В один миг Лайонелла ощутила себя в трех разных ролях — любовницы, управительницы и помощницы банкира.

Материальная обеспеченность не устраняла чувства неустроенности и разочарования.

Лайонелла быстро изменила мнение о способностях Порохова. Он оказался человеком недалеким, лишенным истинной предпринимательской фантазии. Два противоречивых стремления определяли его облик. Первое — желание загрести побольше денег. Второе — не прогореть на риске. Он был скован боязнью: демократия демократией, но если за дело возьмется прокуратура…

Порохов, всю жизнь ворочавший чужими деньгами, все еще побаивался закона. Долгое время погруженный в сферу безналичного обращения, он плохо себе представлял, как выглядит миллион в живом виде. Списывая два «лимона» рублей, потраченных на нулевой цикл при возведении дома, он без трепета пририсовывал к двойке шесть нулей, положенные по нормам, думая лишь о том, чтобы сходился баланс. Зато пятьсот рублей, положенные в свой карман, доставляли ему искреннюю радость, порождали в душе ощущение легкости и свободы.

Первый собственный миллион наличными произвел на Порохова неизгладимое впечатление. Ему привезли домой увесистый чемодан. Он открыл крышку и замер, потрясенный увиденным: четыреста пачек, в каждой по сто лиловых двадцатипятирублевок с профилем Ленина, заполняли вместилище до самой крышки.

Порохов вынимал пачки одну за другой, держал их в руках, взвешивал на ладони то одну, то две, то три сразу. Потом уложил все в чемодан, защелкнул замки, взял за ручку, приподнял. Весомо.

Доставляя себе удовольствие, потаскал чемодан по комнате. Радостное возбуждение не оставляло его: это был свой, им сделанный, им полученный миллион — символ богатства, вседозволенности, особенно если пользоваться деньгами умело.

Занимаясь пополнением кошельков, люди исходят их своих фиксированных в уме потребностей.

Алкаш измеряет состояние в бутылках, которые можно приобрести и распить.

Азартный игрок прикидывает, сколько ставок он в состоянии сделать в попытке удвоить или утроить свой капитал.

Горожанин, тот, что потрезвее, копит деньги на автомобиль или дачу, радуясь каждой отложенной тысяче.

Порохов, по мере того как рос счет его миллионам, потерял интерес к наличным. Его бухгалтерский опыт позволял радоваться числу нулей, прибавлявшихся в его учете. Деньги прибывали, но пускать их в серьезное дело Порохов не рисковал. Он привык искать статьи экономии, а не источники прибыли.

Лайонелла легко определила, в чем слабинка Порохова. Сперва она пыталась подвигнуть его на несколько рискованных операций, которые предлагали компаньоны, но из этого ничего не вышло. Воровать Порохов привык понемногу, но часто. На большие аферы не шел. Тогда Лайонелла пришла к мысли о возможности завести собственное дело, которое позволило бы ей создать состояние и стать самостоятельной. Глупее тех, с кем встречалась в доме Порохова, себя она уже не считала.

Все упиралось в самую малость — в первоначальный капитал. Лайонелла наивно рассчитывала, что помочь ей в этом согласится ее любовник.

Разговор о деньгах, как водится в таких случаях, Лайонелла затеяла в постели. Некоторая холодность, с которой наложница встретила его ласки, тон, которым заговорила, сразу насторожили Порохова.

— Ты чем-то недовольна? — Он не скрывал подозрительности.

— Да.

— Чем же?

— Какая разница? Если я и скажу, ничего не изменится. Верно?

Ее сопротивление задело Порохова. Ощущая противодействие близких людей, он всегда начинал нервничать. Возникали черные мысли, которые бередили душу. От Лайонеллы Порохов избавляться не собирался, во всяком случае, в то время. Он делал все, чтобы женщина, которая ему нравилась во всех отношениях, чувствовала себя удовлетворенной в той мере, в какой большие деньги могут приносить человеку видимость счастья. И вот вдруг…

— Все же скажи. Легким движением руки она поправила прическу на затылке. Взяла из пачки, лежавшей на тумбочке, сигарету. Закурила. — Ты уверен, что тебе хочется это услышать?

— Да, уверен.

— Хорошо, я скажу. — Она затянулась, выпустила тонкую струйку дыма. — Мне всегда казалось, Андрэ, что между нами есть понимание. Но теперь все больше убеждаюсь, что нужна тебе только как подстилка.

Порохов нахмурился. Человек интеллигентный, он не любил, когда правду говорят столь прямо, не облекая ее в одежду красивых слов. К тому же он не ожидал, что разговор коснется именно этой стороны их отношений.

— Что ты предлагаешь? Она ехидно улыбнулась.

— Не бойся. Требовать жениться на мне не собираюсь.

Порохов сумел скрыть, какое испытал облегчение. Она угадала его состояние: голос смягчился, напряженность в глазах ослабла.

— Чего же ты хочешь?

— Совсем немногое. Ты не видишь во мне специалиста. А я, между прочим, экономист, кандидат наук, знаю, как делать деньги, ничуть не хуже тебя.

— Это предисловие, а я спросил: чего ты хочешь?

— Хочу начать свое дело.