— Настоящее? — Кольцов спросил с видом настоящего ценителя.

— Другое не держим, дорогой. Оно очень хорошее. — И улыбнулся. — Знаешь это? Сидит грузин на базаре в Тбилиси. Рядом бочка с вином. Подходит покупатель. «Мне „Мукузани“. Грузин наливает вино в бутылку. Достает из сумки этикетку и клеит на стекло. Подходит второй покупатель. „Хванчкара“ есть?» — «Э, ге-нацвали», у нас есть все». Берет бутылку и наливает из той же бочки. Вынимает новую этикетку и клеит: «Хванчкара». — «Дорогой, — возмущается покупатель. — Ты всем льешь из одной бочки, только этикетки разные». — «Вах, вах! — возмущается продавец. — Тебе, человек, что надо? Хорошее вино или этикетку?»

Кольцов хохотал до слез. Не столько веселым был анекдот, сколько радовала непринужденность обстановки, сложившейся с приездом гостей. А кто они — он разберется потом.

Бакрадзе был неистощим на анекдоты.

— Грузин заходит в духан. Ставит на стойку два графина. Говорит: «Друг ко мне приехал. Налей вина». Духанщик берет графин и хочет налить из бочки. «Э, генацвале, душа любезный, — схватил его за руку покупатель. — Я сказал — друг приехал. Иди в подвал и налей в графин вино, которое ты еще не разбавлял. Во второй можешь налить воду. Я заплачу за оба».

«Хванчкара» и в самом деле оказалась чудесной. Кольцов это понял бы даже без этикетки. Шашлык, свежий, хорошо вымоченный в вине, зажаренный по всем правилам поварского искусства, приправленный острым соусом, шел за милую душу — такой можно было жевать даже после того, как насытился до отвала.

Сидя в саду друг напротив друга, Кольцов, Гуссейнов и Бакрадзе вели разговор ни о чем — вежливый и пустой треп, анекдоты, байки, охотничьи истории.

Два амбала, хмурые и настороженные, уселись в отдалении, постелив на землю цветастый коврик. У них было свое вино и закуска попроще — сыр, лаваш. В черном теле держал шестерок Гуссейнов.

В какой-то момент Гуссейнов повернулся к Бакрадзе и выразительно приподнял брови. Тот понимающе кивнул головой, встал и отошел от стола.

— Выдержка у тебя, полковник, хорошая. — Гуссейнов погладил двумя руками волосы ото лба до затылка. — И все равно не верю, что у тебя нет вопросов.

— Есть.

— Спрашивай. Отвечу на все.

— Кто такой Бакрадзе?

— Хороший человек. Друг. Твой, мой.

— Это не ответ. Прежде всего он не живет в Придонске.

— Знаешь? Молодец! Я так и думал — проверишь. Это хорошо. Без проверки доверять никому нельзя.

— А тебе?

Гуссейнов сверкнул глазами.

— Мне можно. Я человек денежный, мне от тебя ничего не надо. И по-мелкому я не играю. Впрочем, к чему это? Ты все равно будешь проверять, верно? Я не против. Еще есть вопросы?

— Ладно, пока все.

— Тогда я спрошу. Можно?

— Раз уж начался вечер вопросов и ответов, спрашивай.

— В этом году ты где отпуск проводил?

— Пока нигде.

— Где собираешься?

— Где может отдыхать мент! — Кольцов прибеднялся и не прятал иронии. — Кверху задом на грядке, у себя на даче.

— Э! — Гуссейнов осуждающе покачал головой. — Мои друзья на грядках не отдыхают. Поедешь на Кипр.

Последняя фраза прозвучала по-начальственному властно, непререкаемо.

— Но… — пытался возразить Кольцов, хотя уже знал, что не откажется от предложения.

— Почему «но», дорогой? — Гуссейнов удивленно вскинул брови. — Поедем вместе. Устраивает? Вместе едем, вместе гуляем, я плачу… Ты не был на Кипре? Зря. Ларнака, Лимасол, Фамагуста… Вино, кебаб, эти… маслины, знаешь? Рыба…

— Звучит красиво, но я привык платить за себя сам.

— Привык? Значит, будешь.

— С моей зарплаты?

— С моей.

— Покупаешь?

— Зачем так нехорошо говоришь? Ты мне нужен как друг.

— Что я буду иметь с этой дружбы? — Кольцов откинулся на спинку кресла, взвел руки за голову. Спросил будто бы шутя.

— Много будешь иметь. Не обижу.

— Это не деловой разговор. Я привык оперировать цифрами. Гуссейнов расхохотался.

— Ай, молодец, полковник! Ты мне нравишься.

— Чем?

— Не ломаешься, как целка. Не крутишь хвостом и вашим и нашим. Пять миллионов в месяц тебе хватит?

— Что придется делать?

И снова Гуссейнов расхохотался. Ему было весело и комфортно здесь, в обществе начальника уголовного розыска.

— Дорогой! Пусть что-то делают шестерки! Тебе как раз надо ничего не делать. Чаще закрывать глаза, чем открывать. Ну, иногда, может быть, кое в чем мне помочь… Ты понимаешь?

К такому разговору Кольцов был давно готов, и если чему удивился, то лишь тому, что Гуссейнов начал его слишком поздно.

— Ты не думай, что я собрался тебя шантажировать. — Гуссейнов говорил чуть обиженно. — Все эти мелочи — телевизор, сегодняшний день, можешь поверить — не всплывут никогда. Даже если ты откажешься…