– Почему я должна переписывать на Мейду единственное, что я имею? Каждый цент, который попадал мне в руки, уходил к твоим кредиторам. Мне пришлось залезть в долги, чтобы поступить в школу. – Кэролайн втянула в себя побольше воздуха. Это тоже не помогло. – А теперь ты со своей матерью хочешь, чтобы я отказалась от всего и со страхом ждала завтрашнего дня, не зная, когда тебе взбредет в голову вернуться и отобрать у меня дом.

Вид у Гарри был ошеломленный:

– Она не это… то есть я… мы не это имели в виду, Кэрри. Мы… я подумал, что так для тебя будет легче.

– Когда твоя мать будет владеть моим домом? Каким это образом мне будет легче? – Кэролайн расстроилась, как и всегда в тех случаях, когда Гарри выказывал удивительную слепоту, не замечая, что то, чего он хочет, не совсем честно по отношению к другим. – Позволь уж я подскажу тебе, как облегчить мою жизнь. Единственное, что я прошу, это чтобы ты переписал свою половину дома на меня. Это в какой-то мере возместило бы те суммы, которые я выложила по твоим счетам.

– Что? Ты хочешь заложить мой дом? – Лицо Гарри приобрело свекольный оттенок. – Никогда! Не могу поверить, что ты осмелилась попросить о такой вещи, Кэрри. Ведь это был наш дом. Дом, в котором выросли наши дети. Дом, который нам за бесценок купила моя мама. И о чем ты только думаешь?

– О деньгах. Вот о чем я думаю, Гарри. О деньгах.

– Господи Боже, Кэрри, некоторые вещи дороже денег. – Он посмотрел на нее с презрением. – Эти деньги довели тебя до уровня заурядного среднего класса. В жизни есть вещи поважнее.

– Уж не это ли ты сказал всем своим кредиторам, когда смылся из города, не расплатившись с ними? Что в жизни есть вещи поважнее? А что ты им с этим прикажешь делать, Гарри? Слушать симфонию или глазеть на закат и забыть про тот факт, что из-за тебя их тысячи долларов вылетели в трубу? То, что я сейчас скажу, будет для тебя, вероятно, новостью. Когда у тебя в кармане пусто, как-то забываешь о том, что есть вещи поважнее денег. Особенно если нужно платить по закладным или купить еду для себя и детей.

Гарри покраснел еще больше.

– Это грубо, Кэролайн. Очень грубо. Я пришел сюда, надеясь, что мы… – Он тяжело вздохнул. – У нас все перемешалось. А ведь у меня была причина приглашать тебя именно сюда.

Кэролайн продолжала кипеть и почти не слушала, о чем он говорит. Это пижонское отношение ко взятым взаймы деньгам, которое Гарри с Тессой, похоже, унаследовали от его матери, всегда было ей противно. Неужели они не понимали, что неоплаченный счет для кого-то, надеющегося на успех, означает провал, фиаско? Неужели они… Кэролайн покачала головой. Это все равно что просить французских аристократов восемнадцатого века позаботиться о голодающих крестьянах. «У них нет хлеба? Так пусть едят пирожные!» Пусть думают о более важных вещах.

– Что, Гарри? О чем ты говорил, кроме сожаления о моих безнадежно буржуазных замашках?

Подошел помощник официанта, чтобы убрать со стола. Пока он не закончил, Гарри не проронил ни слова. Потом он наклонился через стол и попытался взять Кэролайн за руку.

– Мне хочется, чтобы с домом все осталось, как было. Мне нравится думать, что в один прекрасный день мы опять будем жить в нем… Вместе.

– Что? – Кэролайн подумала, что слух сыграл с ней злую шутку.

– По-моему, мама была права… – Сообразив, что ляпнул не то, Гарри на мгновение остановился, затем начал опять: – То есть я думаю, что если приеду обратно, то захочу вернуться к тебе. Нет, не сейчас, – торопливо добавил он. Кэролайн почувствовала, как лицо ее от неожиданности точно омертвело. – Но я был бы рад, если бы ты дала мне хоть один шанс! Мне не хватало тебя. Едва уехав, я сразу понял, что скучаю без тебя.

Кэролайн вырвала руку и сделала глубокий вдох. Странно, но она обнаружила, что не хочет причинять Гарри боль. Было время, когда ее собственные муки были настолько сильны, что она не могла думать ни о чем, кроме того, как бы заставить его страдать так же. Но теперь ее не интересовала месть. Она думала о том, как ей дальше жить. Она хотела, чтобы Гарри наконец осознал: воссоединение невозможно. Если он сам поверит в это, то сможет сделать так, чтобы и Тесса тоже поверила.

– Гарри, вряд ли такое возможно. Мы слишком изменились с тех пор, как разъехались. У меня здесь своя собственная жизнь – юридическая школа и работа, а у тебя – бизнес в Калифорнии.

Гарри пожал плечами:

– Ну, бросить все не так уж трудно. Было бы ради чего.

«Интересно, сколько еще дурацких грез бродит в его голове?» – печально подумала Кэролайн. Она ждала, что он скажет что-нибудь еще. Когда молчание затянулось, она наконец проговорила:

– И к тому же у тебя есть Роксана.

Гарри вспыхнул:

– Я знаю, ты ненавидишь меня за это, но я тебя не виню.

– Я не ненавижу тебя, Гарри, – мягко покачала головой Кэролайн. – Я просто говорю, что ты должен учитывать и ее. Ты забрал ее отсюда и жил с ней. Ты не можешь вернуться обратно сюда и…

– Но Роксана – это ведь так, мимолетное увлечение. Блажь. – Гарри напряженно подался вперед. Она никогда не заменила бы тебя, Кэролайн. На ней я бы никогда не женился.

От отвращения у нее по рукам забегали мурашки.

– А Роксана об этом знает? О том, что ты и не думал жениться на ней? Она знала это, когда собирала вещи, чтобы лететь с тобой в Калифорнию?

– Ради Бога, Кэролайн, что ты так взъелась из-за этого? Я-то думал, что ты будешь счастлива, потому что победила.

– Я победила? Кого это я победила, Гарри? Тебя? Праздновать моральную победу, когда ты бросаешь другую женщину, высосав ее до конца, как и меня когда-то? Очевидно, ты оставишь ей все свои калифорнийские долги?