– К вам пришел его светлость, – объявил секретарь. Казалось, он с удовлетворением уловил стон своего начальника.

Иногда Аргирос думал, что злорадство было единственным источником наслаждения Анфима.

Лаканодракон вошел, когда магистр еще пытался взять себя в руки.

– Доброе утро, Василий, – весело произнес магистр официорий с легким восточным акцентом. Затем он присмотрелся к Аргиросу и сменил снисходительный тон на дружески-озабоченный. – Господи, друг мой! Ты здоров?

– Я словно умер, – ответил Аргирос.

Он говорил тихо, но его собственный голос отзывался болью в ушах; на глазах выступили красные прожилки, а солнечный свет казался гнетуще ярким. Во рту будто проложили канализацию, что было не так уж неправдоподобно, если судить по состоянию желудка.

– Ночью я заснул в таверне.

Лаканодракон раскрыл рот.

– Что?

– Я знаю, что вы подумали. – Аргирос мотнул головой и тут же пожалел об этом. – А-ай! Я не испытывал подобного похмелья с…

Он попробовал вспомнить, когда же ему было так плохо. Воспоминание было связано с мучительными переживаниями, хотя с тех пор прошло уже двенадцать лет: тогда Аргирос напился с врачом-итальянцем Риарио после смерти сына и жены от оспы. Он попытался отогнать мрачные мысли.

– Но знаете, что самое абсурдное? Я выпил всего четыре чарки.

На лице магистра официорий опять проявилась тревога.

– И ты в таком состоянии? Ты должен обратиться к врачу.

– Нет-нет, – поспешил возразить Аргирос. – Хозяин таверны сказал, что это новый крепкий напиток.

Взгляд магистра остановился на иконе покровителя перемен, висевшей на стене.

– Во имя святого Муамета, хозяин не врал.

Василий склонил голову и перекрестился, выражая уважение образу святого.

Лаканодракон тоже смотрел на икону. Он оставался набожным, хотя и подчинял свою веру практическим задачам.

– Как и во времена Муамета, персы опять что-то затевают.

Этого оказалось достаточно, чтобы встревожить Аргироса, каким бы разбитым он себя ни чувствовал.

– Направляют войска? – спросил он.

Римская империя и Персия, Христос и Ормузд были старинными соперниками, и, наверное, каждое поколение вовлекалось в борьбу за господство на Ближнем Востоке. Несколько войн достигали размаха той, что заставила Муамета приехать в Константинополь, и каждое нападение опустошало провинции.

– Слава Богу, ничего столь уж страшного, – ответил Лаканодракон, в точности следуя мыслям Аргироса. – Однако есть осложнения на Кавказе.

– А когда их там не было? – воскликнул Аргирос и заметил циничный смешок магистра официорий.

Именно потому, что полномасштабная война между великими державами могла стать чрезмерно разрушительной, Рим и Персия часто сражались за влияние на границах империй и плели интриги среди зависимых горных царей между Черным и Каспийским морями и племенных вождей Аравийского полуострова.

– А что слышно теперь? – поинтересовался магистр.

– Алания, – ответил Лаканодракон.

Понятно: магистр официорий желал, чтобы он, Аргирос, занялся этим. Он бы предпочел, чтобы Лаканодракон назвал какое-нибудь другое княжество. Алания действительно имела значение для Рима и Персии, потому что там лежали самые важные перевалы с Кавказа в степи. Если бы князь Алании разозлился, он мог бы призвать кочевников и пропустить их к одной или другой империи.

– Значит, князь Гоарий задумал перейти к поклонению солнцу? – спросил магистр.

– Бог знает, что думает Гоар, но я сомневаюсь, что вообще кто-нибудь знает это, включая самого Гоара. – Лаканодракон выказал свое восточное происхождение, отбросив в имени князя греческий суффикс. Затем он продолжил: – По правде говоря, до меня доходит очень мало сведений из Алании, меньше, чем мне нужно. Я решил послать тебя выяснить, что там творится.

– В Аланию? Я никогда не был на Кавказе, – пробормотал Аргирос.

Он снова взглянул на образ святого Муамета. Жизнь магистра, похоже, снова переменится.

Эта мысль перекликалась с другой, только едва наметившейся.

– Я полагаю отправиться туда в роли торговца.

– Разумеется, как пожелаешь, Василий.

Георгий Лаканодракон больше ценил результаты, чем методы их достижения, и поэтому с ним было легко работать.

Аргирос рассуждал вслух:

– Мне нужно обзавестись каким-то новым и интересным товаром, чтобы отметиться при дворе Гоария.

Магистр потер виски; трудно упорядочить мысли, когда так стучит в голове. Вдруг он щелкнул пальцами.