Дейрдре возвращалась на Портмен-сквер в карете, нанятой Арманом на вечер. Рэтборн надеялся, что в столь ранний час никто не заметит, что джентльмен, провожавший Дейрдре домой после ночной эскапады, вовсе не тот, что приехал с ней в игорный дом.

Дейрдре было все равно. Она дремала, свернувшись калачиком у Рэтборна на коленях, и слабо протестовала сонным голосом, когда он начинал покрывать ее поцелуями, при этом нашептывая на ухо непристойности. Неожиданно он приподнял подол ее юбки, и Дейрдре шлепнула его по руке. Гарет довольно рассмеялся.

Он разбудил Дейрдре, когда экипаж повернул на Парк-стрит, и приказал ей привести себя в порядок. Ей с трудом удавалось держать глаза открытыми, и она позволила графу оправить на ней объемистый плащ с капюшоном, создав таким образом видимость благопристойности. Страусовое перо, недавно украшавшее прическу Дейрдре, было потеряно неизвестно где, а парик граф выбросил, сопроводив это соответствующими и не подлежащими повторению замечаниями.

Наконец экипаж остановился, Дейрдре сдержала зевок и попыталась сосредоточиться на том, что ей говорил Рэтборн.

– Это даст тебе день передышки, чтобы ты могла достойным образом сообщить своим родным или кому пожелаешь о своих намерениях.

– Каких намерениях? – с недоуменным видом спросила Дейрдре.

Рэтборн ласково улыбнулся и нежно провел пальцем по ее припухшим от его страстных поцелуев губам:

– Ради Бога никому не показывайся в таком виде. Объявление о нашей помолвке будет опубликовано в «Газетт» и «Таймс», думаю, в пятницу.

Остатки сна вмиг слетели с Дейрдре.

– Нет! – воскликнула она слишком поспешно. Руки графа напряженно замерли на ее плечах. – Я просто хотела сказать, что в этом нет необходимости, – добавила Дейрдре, лихорадочно пытаясь придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение своего нежелания огласки. – Мне просто нужно время, Гарет, чтобы подготовить своих родных и убедить их в необходимости нашего брака. К тому же еще есть Марклифф. Я должна съездить домой, чтобы привести свои дела в порядок. Какой смысл в поспешной помолвке? Сообщение о свадьбе все равно появится в газетах. Этого будет вполне достаточно.

Рэтборн посмотрел на Дейрдре долгим взглядом:

– Пожалуйста!

Она положила ладонь на его руку.

– Мне надо съездить домой в Хенли. Там полно дел. Ты ведь понимаешь, что я права?

Прощальный поцелуй графа был нежным.

– Дейрдре, ты моя. Ты понимаешь, что я имею в виду? – произнес он твердым голосом. Дейрдре согласно кивнула. – Ты дала мне обещание.

Гарет поднес руку Дейрдре к губам и слегка коснулся фамильного кольца Рэтборнов с рубинами и жемчугами, которое было надето на безымянном пальце. На его руке красовался изумруд Дейрдре.

– Мы скрепили свой союз не только кольцами. И я во что бы то ни стало сдержу обещание. Теперь ты понимаешь?

В словах необходимости не было, Дейрдре все поняла, и Гарет не сделал попытки последовать за ней, когда она выходила из экипажа, но удержал ее за руку и повернул лицом к себе:

– Поезжай в Хенли. Я проведу несколько дней в Белмонте. Там всегда есть чем заняться. Я хочу твой будущий дом привести в порядок. Через неделю я приеду к тебе. Мы с таким же успехом можем пожениться в Хенли. И не смотри так удрученно. Что плохого мы сделали? Мы всего лишь отпраздновали свою свадьбу неделей раньше.

Дейрдре молчала, и граф продолжил:

– Не будь ко мне столь жестокой, Дейрдре. Обещаю, у тебя никогда не будет причины сожалеть об этой ночи.

– Я и не сожалею, – ответила наконец Дейрдре и, резко повернувшись, легко взбежала по ступенькам вверх, шурша юбками.

Рэтборн откинулся на подушки кареты и закрыл глаза, пытаясь разобраться в причинах своего раздражения. Он не очень доверял Дейрдре и ее объяснениям о занятости. Она что-то замышляла! Конечно, это не имело никакого значения. Она не могла сделать ничего такого, что отвратило бы его от цели. Но его рассердило то, что она все еще пытается держать его на расстоянии. Любая другая женщина испытывала бы лихорадочное нетерпение от желания поскорее поместить в газетах извещение о предстоящей свадьбе, но не его Дейрдре! Черт бы ее побрал! Другая настаивала бы на том, чтобы он женился на ней завтра же, а не стала бы нести чепуху насчет того, что ей якобы надо «убедить» родственников в том, что он подходящая для нее партия. Боже милостивый! Да все другие женщины на ее месте впали бы в экстаз!

Но для Дейрдре это не имело никакого значения. И за это Гарет любил ее.

«Я и не раскаиваюсь», – сказала она, и ее слова прозвучали правдиво. Губы Рэтборна тронула легкая улыбка. Пусть только Дейрдре попытается отрицать, что сама желала его, любила его. Гарет почувствовал, что снова хочет ее, и усилием воли заставил себя думать о другом.

Он постучал в потолок коляски и громко произнес:

– На Бонд-стрит, О'Тул, пожалуйста.

Пора встретиться с Сен-Жаном. Возможно, Дейрдре уедет из Лондона и ее не будет до самой свадьбы. Она пропустит этот фейерверк, когда ее избалованный братец узнает, какое будущее уготовил ему новый опекун. Рэтборн был готов проявить ангельское терпение по отношению к своей невесте. Он будет щедрым и благородным мужем, каким она захочет его видеть, но в одном он не уступит. Он не позволит ей растрачивать себя на брата, которому плевать на то, что он навлек на сестру неприятности. Гарет возложит эту обязанность на себя.

Он сделает из Сен-Жана человека. То, что этот несносный мальчишка еще не раз заставит Дейрдре переживать за него, не вызывало сомнений. Дейрдре будет недовольна, но ей придется пройти это испытание. Рэтборн не оставит ей выбора.

Дейрдре прикрыла глаза, чтобы не видеть снующих слуг. Хозяева дома намеревались закрыть его на весь сезон. Дейрдре сидела в комнате, в которой они обычно завтракали, одинокая и молчаливая, и не спеша помешивала кофе маленькой серебряной ложечкой. Она пила уже третью за утро чашку. Так как отбытие ее тетки в Брюссель было делом решенным, чемоданы и саквояжи Дейрдре уже упаковали. Она собиралась домой в Хенли.