Шрифт:
– Ну, сберкнижка...
– Зачем она тебе?
– Отдадим Наташе.
– Щас! Между прочим, вклад на мое имя...
– Ну и что? – спокойно произнесла Анна. – Все равно – отдай Наташе. Потом напишешь доверенность, переведешь деньги на ее счет – ну, что там еще полагается... Все отдай.
– Да не собираюсь я ей ничего отдавать! – возмутился Аркадий. – Вот еще...
– Мама, там гости уходят! – закричала из коридора трагическим голосом Настя.
– О господи... – Анна выбежала из комнаты и через минуту вернулась еще более растерянная. – Все ушли! Наташа, да что ж это такое...
– Вот только не надо на жалость давить, – жестко произнес Макс. – Вы что, любезная Анна Алексеевна, никогда не задумывались о том, как вы поступаете со своей младшей сестрой?
– Макс! – умоляюще закричала Наташа. – Мне ничего не надо! Я ничего не хочу!
– Наташа, подобный альтруизм совершенно неуместен в наши дни! – с раздражением перебил ее Макс. – Да, и вот еще что... – он снова обратился к Анне: – Огромная просьба не распоряжаться самостоятельно ценными вещами, оставшимися после смерти ваших родителей, – часть их, безусловно, тоже принадлежит моей невесте.
– Аня, Аня, это он не для Наташки старается, а для себя! – завопил Аркадий.
– Ценные вещи? – словно бы в раздумье произнесла Анна. – А, это вы о том старье? Послушай, Аркаша, отдай Наташе все. Все, что она просит. Немедленно.
– Да не могу я ей сейчас все отдать – я в оценку это барахло отнес!
– Так принеси обратно! – топнула Анна ногой. – Какие у вас еще претензии, молодой человек?
– Еще? – усмехнулся Макс. – Еще – квартирные. Об этом я уже говорил многоуважаемому Аркадию Ивановичу, но повторю и для вас – у Наташи совершенно невозможные жилищные условия. То, что вы ей когда-то купили, когда выселяли из роскошных профессорских апартаментов, очень мало пригодно для жизни. Сэкономить на сестричке решили, да?
Анна вдруг тяжело опустилась в кресло.
– Макс, замолчи! Аня, не слушай его! – закричала Наташа, бросившись к ней. – Мне ничего не надо! Я только хотела попросить Аркадия, чтобы он не распродавал мамины вещи. Я себе не хотела их забирать – пусть бы у вас оставались... просто чтобы память сохранилась... Но теперь мне все равно – пусть Аркадий делает что угодно!
– Мамины вещи... – презрительно фыркнул Аркадий. – Старый хлам! Моя покойная теща совершенно не разбиралась в искусстве – она скупала все подряд. Оценщик хохотал, когда я принес ему эти, извиняюсь, раритеты... Они и ста долларов не стоят!
– Это вы так говорите, Аркадий Иванович, – ехидно произнес Макс. – Но с какой стати мы должны вам верить?
– Да я своей дочерью клянусь...
– Аркаша, вот только не надо Настю в это впутывать... – вставила свое слово Анна.
Все кричали, перебивая друг друга. Вечер был безнадежно испорчен. Все было испорчено – в какой-то момент поняла Наташа. И во всем была виновата только она одна...
– Макс, замолчи... Ни слова больше! Идем домой... Аня, не слушай его! Анечка, милая, прости... – тянула она своего жениха за рукав.
Но Макс был уже совершенно неуправляем.
– Да мы на тебя вообще в суд подадим! – кричал он Аркадию. – Ты жулик!
– В су-уд?! Аня, ты слышишь, они судиться с нами собрались! Мы Наташку столько лет содержали, поили-кормили-одевали, а они на нас – в суд! Вот она, человеческая благодарность!
Анна тихо вытирала слезы. Наташе было так жаль ее, что просто сердце на кусочки разрывалось...
– Аня, не слушай его! Аня, никакого суда не будет!..
В своей комнате безутешно рыдала Настя – напуганная, ничего не понимающая. Почему ссорились и кричали люди, которые были ей так близки и дороги? Эти рыдания услышала Наташа, когда тащила своего жениха по коридору...
– Отпусти, ты мне сейчас рукав оторвешь! – возмутился Макс, когда затрещала ткань рубашки.
– Наплевать... – ожесточенно пробормотала Наташа.
Больше всего ей хотелось сейчас умереть, и судьба какой-то рубашки ее совершенно не интересовала.
– Да-а... история... – пробормотала Мириэль. – И что же теперь будет?
– Не знаю, – пожала плечами Наташа. – Звонила с утра Анне. Но она все время плачет. Не смогла со мной говорить.
– Послушай, Натка, а ведь твой Макс в какой-то мере прав, – неожиданно заявила Мириэль. – Ты живешь в такой конуре, в которой даже ремонт нельзя сделать, а они...
– Мирка, ну о чем ты говоришь! – в отчаянии всплеснула руками Наташа. – Я очень хорошо живу, и наш дом скоро расселят... У меня будет новая, совершенно замечательная квартирка в Бутове...
Они с Мириэль сидели в подсобной комнатке при букинистическом магазине. Наташина подруга принялась разливать чай в стаканы – прямо на подоконнике, другого свободного места в подсобке просто не было.
– А зачем ты вообще завела речь про вещи своей матери? – спросила Мириэль.
– Ничего я не заводила... – с досадой произнесла Наташа. – Просто мне надо было как-то объяснить Максу, почему мы с Аркадием оказались вдвоем, иначе бы он снова начал меня ревновать. Нет, но какая глупость – предположить, что я влюблена в Аркадия!