Шрифт:
У Розалинды немного отлегло от сердца, по крайней мере, Белькур принял ее в качестве ученика.
– Ничего, скоро ты узнаешь, насколько я преуспел, – ответил Хэл. – Если, конечно, Бентон не обобрал тебя до нитки.
– Вчера мы разошлись вничью.
Белькур развел руками и выглянул в окно, обращенное к берегу.
– Все готово к отплытию, сэр!
Голос О'Брайена прозвучал так ясно, словно он находился в рубке, а не на палубе.
Игривое настроение Белькура вдруг резко сменилось серьезным, рабочим.
– Позвольте попросить вас, мадам, занять место в кресле-качалке. Помощник капитана подал знак к отправлению.
Розалинда бросила взгляд в окно. Пассажиров видно не было; матрос на плавучей пристани отдавал концы, разъединяя последнюю связь «Красотки чероки» с сушей.
Со штормового мостика донесся одиночный удар большого колокола.
– О, как же все это будет замечательно! – воскликнула Виола, усаживаясь на обозначенное место; Донован расположился подле нее.
– Подойди ко мне, Карстерс, – приказал Хэл, – отсюда лучше видно.
Розалинда молча повиновалась и переместилась к правому борту, на сторону, противоположную пристани. Ее руки невольно сжались в кулаки, но она заставила себя успокоиться и стала медленно разжимать палец за пальцем.
Цицерон обошел рубку и уселся рядом с хозяином, высунув язык; в тот же момент Белькур дал серию гудков, прокатившихся по городу гулкими раскатами. Потом он отдал приказ отчаливать.
Судно задрожало, и могучие машины, которым предстояло унести Розалинду прочь от преследователей, начали быстро набирать обороты.
Белькур занял свое место за штурвалом и осторожно повернул его, сосредоточенно наблюдая за плавучей пристанью.
Чуть подрагивая, «Красотка» начала неторопливо двигаться вперед. Вода под ударами гребного колеса вспенилась, и вскоре частный поезд на насыпи исчез из виду, половина железного пролета моста Ганнибала впереди медленно переместилась к массивной каменной опоре.
Минуту спустя «Красотка чероки» прибавила ход. Дрожание судна усилилось.
Розалинда прикусила губу, чтобы не всхлипнуть, и закрыла глаза. Течение реки, похоже, не уступало силе волн пролива Лонг-Айленд в ту ужасную ночь. Если паровые котлы «Красотки» взорвутся, не выдержав нагрузки, то она вместе с другими пассажирами утонет в этом потоке.
– Песчаная коса осталась позади, Белькур, – заметил Хэл и, почти вплотную придвинувшись к Розалинде, улыбнулся одними уголками губ.
Постепенно под влиянием его восхитительного запаха и тепла панический страх Розалинды отступил. Каким-то чудом она сумела себя заставить снова посмотреть на воду. Зазвучал наигрываемый на каллиопе [3] веселый танцевальный мотив.
Теперь «Красотка чероки» скользила вверх по течению, рассекая водную гладь как нож масло, и вибрация почти не ощущалась. Судно спокойно проплыло между каменными быками моста, а вскоре шпили храмов Канзас-Сити стали медленно исчезать из виду и Розалинде показалось, будто они плывут в края, еще не тронутые цивилизацией.
3
Клавишный музыкальный инструмент.
В окна рубки долетало монотонное пение матросов, перемежающееся приказами помощника капитана, и Розалинда наконец вздохнула свободнее. Впервые со дня смерти матери и братьев она, отчаливая от берега, не заперлась в каюте, уткнув в подушку залитое слезами лицо.
Хэл отодвинулся от нее и повернулся к Виоле, которую, похоже, все интересовало на судне. Розалинда сожалела, что не может разделить с ней ее любопытство. Все же она внимательно слушала ответы, надеясь, что, возможно, в будущем ей, ученику штурмана, пригодятся эти сведения.
Донован молча наблюдал за женой; жесткую линию его рта смягчала легкая улыбка; даже Цицерон начал исследовать свой новый мир, обнюхивая все углы в рубке.
Час спустя «Красотка» миновала реку Канзас. Болтая с Виолой, Хэл привалился к боковому окну и теперь напоминал отдыхающего льва. Донован, прихлебывая кофе, следил за парившим в небе ястребом.
Двумя палубами ниже мерно работали двигатели, и Розалинда стала думать обо всех известных ей механических чудесах.
Она почти забыла, что находится на борту судна, когда в салоне под ними мелодично пропел колокол.
– Время завтрака, – объявил Хэл. – Ты, наверное, проголодалась, Виола?
– Вовсе нет. Ты еще не рассказал мне о течениях на подходе к Форт-Бентону…
Донован кашлянул.
– Любовь моя, ты обещала, что будешь хорошо есть во время путешествия.
Виола покраснела.
Очарованная ее реакцией, Розалинда прищурилась.
– Может, мне лучше позавтракать у нас каюте, Уильям, где ты сможешь покормить меня с ложечки? – Тон Виолы был полон скрытого значения.
Донован улыбнулся и поцеловал ее пальцы.