– Мисс Летти!

В зарослях боярышника сгрудились женщины с рудника. Малышка Джесси оторвалась от них и устремилась к Джессалин, с трудом волоча корзину едва ли не больше собственного роста.

– Смотрите, мисс Летти! – Улыбаясь до ушей, она откинула плетеную крышку корзины. Там, на глиняной тарелке, лежала груда жирных пирожков, а рядом примостились две жестяные кружки и старенький чайник.

– Мама сказала, вам нужно поесть, чтобы поддержать силы. – С этими словами девочка достала из кармашка какой-то сверток, в котором оказалась копченая сардина, зажатая между двумя ломтями черного хлеба. – А это мой бутерброд. Но я хочу, чтобы вы его взяли тоже.

Джессалин подташнивало от волнения, однако она с благодарностью взяла сверток.

– Спасибо, малышка. Это как раз то, что было нужно.

– Можно я налью? Ну, пожалуйста. Можно? – Джесси присела на корточки и, морщась от напряжения, стала наполнять жестяные кружки. Над ее бледным, худеньким личиком заклубился пар. Чай был горячий, крепкий и сильно пах жасмином.

Джессалин сжала жестяную кружку ладонями, согревая озябшие руки.

– Скажи, малышка Джесси, после открытия рудника ты случайно не видела здесь своего дедушку?

Ребенок решительно покачал головой.

– Не-а. Мама говорит, что я и тогда, наверное, ошиблась. Болтают, что дедушка бежал в Америку. Вам оставить корзину, мисс Летти?

– Да, спасибо. И поблагодари от меня свою маму. Эмили глядела вслед девочке, которая бежала прочь, сверкая белыми панталончиками.

– Малышка Джесси. Почему ты ее так называешь? Джессалин нервно рассмеялась.

– Да, действительно, странное прозвище. Помню, когда я была в ее возрасте… – Отломив кусочек пирога, она бросила его птицам.

– Это тот ребенок, которого вы с Сирхэем нашли в заброшенной шахте, – скорее констатировала, чем спросила Эмили. Джессалин, упорно пытаясь сосредоточиться на пироге, отломила очередной кусочек. – Он как-то рассказывал мне о том времени, – продолжала Эмили. – Он сказал, что это были самые счастливые дни в его жизни.

Джессалин не смогла скрыть своего изумления.

– Но ведь это продолжалось всего одно лето!

– Да. То лето переменило его жизнь. Мне кажется, он думал, что если когда-нибудь и женится на ком-то, то на тебе.

Джессалин смотрела на почерневшее, спокойное море, тоже как будто замершее в ожидании.

– Как раз в то самое лето я сама просила его жениться на мне. Даже не просила, а умоляла. Но он не захотел даже слышать об этом и не стеснялся в выражениях.

– Видимо, мужчины просто по-другому любят. Не так, как женщины, – сказала Эмили. – И по-другому проявляют свою любовь. Для нас любовь – это что-то вроде рая. А для большинства мужчин она становится самым настоящим адом.

В темноте Джессалин отчетливо видела чистый профиль Эмили и ее короткие локоны, посеребренные лунным светом. Сердце Джессалин разрывалось от горя и отчаяния. За что же Господь послал ей такое наказание – любить человека даже после того, как он женился на другой. Ведь грешно даже думать о том, чтобы обманывать такое чистое существо, как Эмили. Она же не виновата, что они с Джессалин любят одного и того же мужчину. Надо навсегда вычеркнуть Маккейди из своей жизни. И Джессалин торжественно поклялась: если только Господь сделает так, что Маккейди спасется, она навсегда вырвет его из своего сердца.

Джессалин очень захотелось взять Эмили за руку, но она подавила этот порыв.

– Ты его жена, а я теперь для него никто, – сказала она, с трудом сдерживая слезы. – Возможно, Сирхэй еще и сам не понял, какое счастье обрел в твоем лице.

Эмили приподняла голову и слабо улыбнулась, но бледное лицо тут же стало опять серьезным и сосредоточенным. Тонкая кожа так обтянула скулы, что, казалось, она вот-вот порвется. Вдруг отполированные ноготки Эмили до боли впились в руку подруги.

– Кажется, кого-то выносят.

Джессалин резко вскочила. Перед зданием и правда замигали огоньки фонарей. А вскоре показалась группа мужчин – они несли кого-то на наспех сделанных носилках.

Эмили бросилась туда, но споткнулась и упала, прежде чем Джессалин успела ее подхватить. Она помогла ей встать, и они стояли, обнявшись, ожидая, пока спасатели поднимутся наверх.

Первым они заметили Дункана – наверное, потому, что он был почти на голову выше остальных. С факелом в руке он шагал рядом с носилками. Но даже при этом адском освещении Джессалин успела заметить, что лежавший на носилках человек был блондином. Да и рука, безвольно свисавшая с носилок, явно принадлежала старику. Носилки опустили на землю, и тело накрыли одеялом. Какая-то женщина в толпе громко зарыдала.

Джессалин почувствовала, как напряглось тело Эмили. Она решительно шагнула вперед.

– Вы нашли моего мужа? – спросила она. Джессалин подумала, что в этот момент Эмили держится как настоящая высокородная дама.

Не решаясь поднять на нее взгляд, Дункан покачал головой.

– Мы продолжаем поиски, миледи. – Он помедлил, не решаясь продолжать.

– Еще есть надежда, миледи, – наконец добавил он, но его слова прозвучали на редкость неубедительно.

– Конечно, есть, – с достоинством отозвалась Эмили. – Благодарю вас, Дункан. И поблагодарите от моего имени всех спасателей. За то, что они сделали и делают.