Шрифт:
Как бы сильно ни любила она Кита, она заслуживает лучшего. И он тоже.
Кит сверлил ее сердитым взглядом.
– Ты должна выйти за меня. Она покачала головой:
– Не должна. А сейчас, как ты сказал, уже слишком поздно, и я устала. Это был длинный… насыщенный день.
– Насыщенный? Так ты называешь потерю своей девственности?
Его вопрос вызвал вспышку жара на ее холодных щеках. Он сжал руками ее плечи, придав голосу мягкий тембр:
– Я взял твою невинность, Элиза. Я скомпрометировал тебя и теперь должен исправить ошибку.
Если до этого она не была до конца уверена в правильности своего решения, то теперь ее решимость окрепла.
– Я благодарна тебе за твою жертву, но в ней нет нужды. Ты не единственный, кто принимал участие в том, что произошло сегодня. Я хотела тебя так же сильно, как ты хотел меня, возможно, даже больше. После всех этих наших уроков мое любопытство разыгралось не на шутку. Должна признаться, что ты более чем удовлетворил мои самые безумные фантазии. Ты лучше любой книги, даже пикантной. – Она сделала вдох, чтобы продолжить изображать легкомыслие. – Так что, как видишь, проявлять благородство нет нужды. Со мной все будет в порядке.
– Но, Элиза…
Она приложила палец к губам.
– Пожалуйста, не настаивай. Ты не хочешь жениться на мне, а я, – она сглотнула, – не хочу выходить за тебя. Давай оставим все как есть.
В его золотисто-зеленых глазах застыло беспокойство.
– А вдруг ты забеременела? Такое возможно, ты же знаешь. Ее глаза расширились. Нет, подумала Элиза, она не верит, что это возможно всего лишь после одного раза.
Она покачала головой:
– Я чувствую, что нет.
– Но такое может быть, и если…
– Если это произойдет, я дам тебе знать.
Он вздохнул, от расстройства ли, от облегчения ли, она не могла сказать.
Внезапно почувствовав потребность в еще одном прикосновении, она взяла его лицо в ладони и притянула для последнего поцелуя. Последнего, чудесного, ослепительно сладкого поцелуя, который потряс ее до кончиков пальцев.
– Благодарю за восхитительный вечер, – прошептала она. – Я знаю, что не забуду его до конца своих дней.
После чего, с истекающим кровью сердцем, она повернулась и вышла.
Глава 19
Некоторое время спустя Кит направлялся в свою спальню с вновь наполненным стаканом бренди в руке. Сделав большой глоток, он продолжил свой путь в сторону семейных покоев, бесшумно ступая по мягким, пушистым коврам.
Поравнявшись с комнатой Элизы, Кит остановился перед ее дверью.
Интересно, спит ли она? – подумал он. Видит ли сон? И если да, то о чем? О нем? Об их любви? Или о чем-то еще? Или ее мозг мирно отдыхает, не растревоженный никакими сновидениями?
Он стиснул руку в кулак и сделал еще один глоток бренди. Желание обожгло его кровь так же сильно, как и спиртное. Несмотря на то, что они недавно предавались любви, Кит честно признался самому себе, что снова хочет Элизу. Даже будучи девственницей, она была великолепной возлюбленной – теплой, пылкой и зовущей.
Несколько поцелуев ее сладких атласных губ, пара ласк ее изящных рук, и он вмиг лишился рассудка и здравомыслия. По сути дела, он зашел так далеко, что овладел ею прямо на полу, как какой-то варвар. Что она должна думать о нем? Хотя, насколько он помнил, она не возражала, приветствуя, даже подогревая его страсть.
Впрочем, ему нет оправданий, бичевал он себя за слабость и невоздержанность. Ведь он же человек опытный, владеющий собой, «учитель», который должен был найти способ остановиться, каким бы неукротимым ни было его или ее желание.
А когда все закончилось и его тело затопило сексуальное удовлетворение, важность содеянного разом обрушилась на него. С отчетливой ясностью он осознал, что сделал то, чего не должен делать ни один настоящий джентльмен за пределами супружеской постели. Он взял девственность Элизы, украл ту добродетель, которая по праву должна принадлежать единственному мужчине, за которого она однажды выйдет замуж.
И в следующий миг он понял, что этим мужчиной должен быть он.
Но когда он предложил ей выйти за него, она отказалась. Он все еще никак не мог оправиться от потрясения, вспоминая ее слова.
Как она сказала? «Ты не хочешь жениться на мне, а я не хочу выходить за тебя. Давай оставим все как есть».
Но как он мог оставить? Как он мог с чистой совестью сделать так, как она сказала, и просто забыть? Вести себя так, будто прошедшая ночь не имеет для него никакого значения? Словно их любовь была не чем иным, как безумной, импульсивной, страстной ошибкой?