– Какие соображения? Разве вы можете изменить ход истории? Я кое-что видела, когда приехала в Англию. Паровой двигатель. Мельницы. Заводы с горнами до неба. Их огни горят, как разверзшиеся пасти ада. Уничтожить все старое так же легко, как ребенку порвать истлевшие простыни. Шотландские горцы – одинокий народ, и он принадлежит прошлому. В этом новом веке нам нет места.

Доминик оперся рукой о каминную полку.

– Значит, теперь вам все безразлично, кроме одного – чтобы старая жизнь осталась неизменной?

– Почему нет? Но только все равно в этих холмах не останется ничего, кроме эха от клича овечьих пастухов и треска охотничьих ружей. Вы часть новой эпохи, Доминик Уиндхэм, и часть того класса, что придет сюда опустошить долину, а потом будет стрелять здесь шотландских куропаток. Так что уезжайте и оставьте нас в покое.

Кровь разом отхлынула от его щек, зато глаза мгновенно загорелись огнем.

– Я уеду, но есть еще один вопрос – он касается лорда и леди Стэнстед, а также Эндрю.

Кэтриона содрогнулась. Внутри что-то оборвалось, подобно шарфу, разорванному ветром.

– Но это же вы... Разве нет? Это вы им помешали! Вы не дали им создать семью, потому что не могли ничего с собой поделать и очаровали жену вашего друга, как в той сказке с принцессой у скалы. Она так и осталась околдованной и крепко привязанной.

– Возможно, вы правы. – Левая рука Доминика неожиданно вцепилась в каминную полку, затем соскользнула, и он рухнул на пол. Кровь, пропитавшая повязку на ране, окрасила манжету его рубашки.

Кэтриона быстро вытащила свой носовой платок и туго обмотала его ладонь, пытаясь остановить кровотечение. Потом она схватила с кресла подушку и подсунула ему под голову, ощутив под пальцами мягкий шелк его волос. Не она ли мыла эти светлые золотистые волосы и сушила их полотенцами, рыдая над ним? А сейчас, когда он так страдает, она ругала его, потому что не знала, как еще добиться его отъезда.

Теперь Доминик лежал перед ней с раскинутыми руками, беспомощный, как ребенок; в его безупречно очерченном лице как в зеркале отражалась волшебная красота мифических героев. Он очаровал ее, этот безумный англичанин, и оставил незаживающую рану в ее сердце, чтобы она увезла ее с собой в Новый Свет.

Кэтриона обвила его плечи руками и, положив голову ему на грудь, услышала, как бьется сердце – в его ритме ей почудились старинные мелодии моря. Она рыдала, уткнувшись ему в пиджак, увлажняя слезами манишку его сорочки, браня себя за бесчувствие и женскую глупость.

Позади нее неожиданно раздались шаги, и, подняв глаза, Кэтриона увидела в дверях Розмари.

– Ох и тяжела наша женская доля, – сказала Кэтриона, со смехом вытирая слезы. – Трудно жить в окружении таких мужчин, не правда ли?

– Что с ним? Он потерял сознание? – Розмари быстро подошла к Доминику, и глаза ее подозрительно заблестели. – Я принимала в постели своего мужа, а сама воображала, что это Доминик. Тогда я надеялась, что он все же придет ко мне, а этот дурачок прилип к бедняжке Генриетте. Так я и ждала его, пока он не приехал в Эдинбург в последний раз, чтобы забрать ее вещи. И тут я поняла, что он никогда меня не полюбит. Мое страстное желание, как и все мои ухищрения, оказались напрасными, и с тех пор все словно умерло во мне. Я больше не жду Доминика Уиндхэма и помню только, что он причинял мне одно лишь беспокойство. Вы, наверное, в это не верите?

Кэтриона поднялась на ноги и помогла Розмари сесть в кресло.

– Любовь сводит людей с ума. Сердцу трудно внушить, чтобы оно любило разумно. Но ведь Эндрю – сын лорда Стэнстеда, не так ли?

Розмари как-то странно взглянула на собеседницу и схватила ее за руку.

– О да! Доминик никогда не поощрял моих притязаний и никогда не обнадеживал меня. На самом деле он пытался заставить меня вернуться к Стэнстеду. Мы даже заключили сделку, вернее, я заставила его сделать это, когда он стал давить на меня, чтобы я вернулась в Лондон. Наверное, я была тогда просто сумасшедшей...

– Я не могу судить, пока не узнаю условий вашего соглашения. – Кэтриона присела рядом с ней.

– Все было довольно просто, – пояснила Розмари. – Идею я позаимствовала из одного рассказа. Я сказала Доминику, что не вернусь, пока Стэнстед не выпьет целое озеро, не взберется на церковную крышу и не подарит мне сына. Конечно, мне следовало знать, что Доминик справится с первыми двумя условиями. А что касается сына, то тут уж я сама помогла, в минуту слабости. Правда, я была уверена, что он никогда об этом не узнает.

– Значит, вы... Я думаю, вы все-таки любили своего мужа, леди Стэнстед!

– Не знаю. – Розмари опустила голову. – Но я зачала от него ребенка... – Она помолчала. – Доминик сказал мне в Эдинбурге, что Стэнстед выполнил два других условия.

Озеро, правда, было искусственное, в доме леди Бингхэм, но шпиль вполне реальный, и взбираться на него было довольно трудно. Никогда бы не подумала, что мой муж такой храбрый!

– Я присутствовала при этом, – хладнокровно заметила Кэтриона. – Это очень высокий шпиль.