— Тык ведь…!

Федор озлился, снова привстал на локоть:

— Да вы меня, прямо говоря, оскорбили этим цементом! И мать мою оскорбили, гады! Посмертно! Я, может, и накостылял вам не по пьянке, а вовсе по-трезвому, с идейных соображений! Понял?

Гигимон вздохнул тяжко, как бы сожалея о происшедшем.

— Тык ведь работать-то мне нужно, а мастерок…

— Языком, значит, уже не заработаешь? Шуруй на общественных началах, — посоветовал Федор.

— Зря ты, Федя! Я пустого слова сроду не говорил! Все, бывало, к делу, по тезисам. Ни влево, ни вправо не хитнусь. А оно вон как вышло! На сегодняшний день судимый я, кто же теперь… Ты приплатился бы, Федя, без спору за покалеченную руку. Тем боле, что внука кормлю. Внук-то ничейный образовался на мою шею, пока я на лесоповале страдал. Ну, как ты его, внука, теперь ли-би-ли-тируешь?

Кольнуло Федора смутное чувство вины перед Нюшкой, за того ничейного внука, но нельзя было выдавать никакого сочувствия в такую минуту.

— Иди домой, Яков Осипыч, — холодно и жестоко сказал Федор. — Пустой разговор у нас, чёс-слово. А внука за счёт паддуги либилитируй. Паддуг на этом свете ещё немало, на твой век хватит.

— Тык ведь…

— Иди, иди! Я штаны буду надевать. Валяй!

Федор угрожающе шевельнулся под одеялом, намереваясь сбросить длинные ноги на пол. Гигимон поднялся, отошёл к двери боком.

— Значит, кто кого сгрёб? Так что ли, Федя?

— Вашими молитвами, только так и живём, дядя Яков.

— Гляди, пожалеешь так-то, Федя!

— Не стращай, а то ведь я не гордый. И другую руку… Это мне, что раку ногу отломать!

Никакого взаимопонимания не намечалось. Ушёл Гигимон в смертельной обиде.

— Чужбинник проклятый, — равнодушно сказала кума Дуська. — Денег ему! И тут захотел на чужом горбу в рай… И как у людей язык поворачивается!

Деньги. Федор подумал, что неплохо бы дать куме Дуське на хлеб и сахар, жил-то он пока на её хлебах, а средства у неё известные. Только давать, по правде говоря, нечего. После вчерашней поллитровки осталось в кармане три рубля, только-только добраться в райцентр, к уполномоченному оргнабора.

Он вытянулся на кровати во весь рост, до хруста в суставах, и стал думать.

Ясно, ни в какой оргнабор он теперь не пойдёт. По объективным причинам, как сказал Гигимон. Нужно рыболовные крючки купить Федору-младшему, к рыбалке приучить, чтобы не рос бездельником и стилягой. Это первое. Во-вторых, отремонтировать дом, чтобы, в крайности, продать. А в-третьих… В-третьих, беспокоила его Нюшка, эта беспутная мать-одиночка, которой подвозил ночные дрова горбоносый шофёр на машине «66-99». Нужно во всём этом разобраться без суеты, раз — уж она сына сгоряча назвала Федькой.

Задумался Федор о работе. Иждивенцем он не привык ходить, да и дом без денег, ясно, не отремонтируешь.

Думал подробно. Как придёт он к директору совхоза, как выложит перед ним старую трудовую книжку, зачётку техникума с третьего, неоконченного курса, — что ни говори, а настоящий строитель, с опытом. Без пяти минут дипломированный техник — такого в совхозе небось с руками оторвут!

Да. Только ни в какую руководящую должность он пока не собирается. С людьми чтобы не заводиться, а главное — из принципа. Если уж придётся заново в станичную жизнь врастать, то стоит начать с самого низа, от корней. По ветхому завету.

Он даже засмеялся этой своей мысли.

А что? Пару быков взять, если остались они ещё в хозяйстве, а нет — пару лошадей, и ишачить лето и зиму, чтоб характер проявить. И на борту повозки начертать мелом какое-нибудь мобилизующее словцо из самых свежегорячих. К примеру: плюс — химизация!

А через годок взять и утереть нос местному прорабу. Старые казаки это любят. Под хмельком будут его обсуждать потом: «Федька-то Чегодаев! За что ни возьмётся, сатана, все у него в руках пляшет! Быки и те намётом ходят, хвосты штопором, и арба — что твоя колесница. А теперь, оказывается, и по большому строительству мозгует крепко. Мастак, весь в отца! Самостоятельный!»

Хотелось кому-то отомстить, а кому и за что — толком не мог понять. Мысль больно высоко поднималась и там рассеивалась, как тучка при большом ветре.

Ветер этот в голове начинается, а потом уж дальше идёт, по концентрическим окружностям…

Занятный, в общем, предполагался разговор у директора.

«Не хотите ли прорабом, товарищ Чегодаев? — вежливо предложит директор. — У нас в этом году большое строительство разворачивается, новый коровник с подвесной дорогой и доильной ёлочкой. Восьмиквартирный дом на очереди…»

«А угловое железо — через фонды, или как?» — хитровато спросит Федор.

«Нет, к сожалению, уголок будем доставать сами».

«Ах, доставать! Очень приятно. И цемент тоже?»

«Цемент нам вообще-то должны выделить. Но скорее всего в сельпо купим…»

«Покорно благодарю, — скажет Федор. — Только я достаточно грамотный уже в этих делах. Ещё Рыцарь Удачи мне уроки давал в этом направлении. Боюсь вместо уголковой стали какую-нибудь решётчатую арматуру отхватить. Такую весёлую прутковую клеточку в оконный проем».