Шрифт:
В темноте витали земные запахи травы, роз, гортензий, апельсинов и лимонов. Во влажном воздухе чувствовалось дыхание приближавшейся грозы.
Эдвина положила голову ему на плечо и вздохнула:
– Мне так хорошо с вами! – Она сильнее прижалась к Прескотту.
Его пронзило желание – сильное, неистовое. За всю его жизнь еще ни одна женщина не была ему нужна так, как она.
– Думаете, нам пора пожелать всем «спокойной ночи»? – От того, как чувственно звучал ее голос, сердце у Прескотта забилось еще сильнее. – Деревенские жители рано ложатся спать…
Схватив Эдвину за руку, Прескотт увлек ее дальше в темноту оранжереи, каблуки его туфель и ее «лодочек» гулко застучали по каменному полу.
В небе сверкнула молния. Через несколько мгновений прогремел гром, а затем все опять стихло.
Эдвина остановилась и подняла глаза к стеклянному потолку.
– Близится гроза.
Прескотт остановился.
– Нет, гроза за несколько миль отсюда.
В небе снова сверкнула молния.
Эдвина обняла Прескотта за плечи и прильнула к нему.
Стоя в темноте, они обнимались. А где-то там, вдалеке, природа управляла своим феерическим оркестром, и время от времени всполохи света пронизывали темноту.
Зарывшись пальцами в ее мягкие волосы, Прескотт целовал Эдвину, пока от желания у него не перехватило дыхание.
Дальше он чувствовал только то, как ее мягкое тело сливается с его телом, жар, пламенеющий между ними, всепоглощающее желание и слышал грохот гремевшего вдали грома.
…Потом он долго не мог прийти в себя и ждал, когда белый свет перестанет кружиться перед глазами. Прескотт со страхом ждал, что реальность разрушит его фантазию.
Но когда Прескотт открыл глаза и посмотрел на Эдвину, она по-прежнему была рядом – все такая же фантастически красивая при всполохах молнии. И по-прежнему принадлежащая ему. По крайней мере в этот самый момент его сны не растаяли, как он того боялся.
Глава 29
На следующий день Прескотт шагал по выложенному коврами коридору к комнате Эдвины и вспоминал, как оставил ее всего несколькими часами раньше…
Когда Прескотт незаметно, чтобы не разбудить Эдвину, выбирался из постели, она доверчиво прильнула к нему. Ее глаза по-прежнему оставались закрытыми, дыхание было глубоким и размеренным. Она безмятежно спала.
Прескотт долго стоял над ней и смотрел. Рядом с Эдвиной ему было так хорошо, как никогда и ни с кем раньше. И дело было не только в их взаимном влечении, которое, разумеется, нельзя было сбрасывать со счетов. Их связывало нечто большее, чем поцелуи, от которых захватывает дух, и умопомрачительная страсть, от которой, казалось, дрожит земля. Нечто большее, чем родство душ, которое тоже нельзя было отрицать. Чувства Прескотта были гораздо глубже и сильнее, чем все это, вместе взятое. Уважение и трогательная забота, которые он испытывал к Эдвине, были не похожи на то, что он чувствовал раньше к другим женщинам. За исключением Кэт.
Однако сейчас все было совершенно по-другому. Его отношения с Кэт представляли собой не что иное, как пылкую юношескую влюбленность. То, что Прескотт испытывал сейчас к Эдвине, не было смятением чувств – непонятным для него самого и незрелым. Это было полностью оформившееся переживание, однако оно оставалось свежим и вселяющим надежду на счастье, как дыхание весны. Целостное, но еще не полностью проявившееся и от этого таившее в себе непостижимую тайну.
Эти новые для него переживания настолько потрясли Прескотта, они так сильно шли вразрез с его мнением о себе и своем месте под солнцем, что он торопливо оделся и поспешил покинуть спальню Эдвины.
Он верил в судьбу не больше, чем в Рождественского деда.
Не больше, чем в настоящую любовь.
И самым пугающим было то, что он попал в сети того самого чувства, в которое давно уже не верил. Он влюбился!
– Ах, извините, сэр, – прервала его размышления горничная с подносом в руках, выходившая из комнаты Эдвины. Грузная черноволосая девушка почтительно присела в реверансе.
На подносе стояли остатки скромного завтрака: половина гренка, блюдечко с джемом и белая чашка, пятна на которой свидетельствовали о том, что в чашке находилось какао. Прескотт поднял глаза и увидел, что над верхней губой горничной красовался такой же коричневый ободок.
Прескотт показал пальцем на свою верхнюю губу и сказал:
– Какао.
– Что? – не поняла девушка.
– У вас какао на губах.
Она испуганно расширила глаза и поспешно вытерла губы рукой.
– Спасибо, сэр.
– Вы не знаете, где я могу найти сейчас леди Росс?
– Я слышала, как дворецкий упоминал о ракетках для игры в бадминтон. Возможно, мадам на западной лужайке.
– Ладно. Туда я и направлюсь. Благодарю вас.
Прескотт заметил Эдвину еще издали. Она стояла под раскидистым дубом, а по земле были разбросаны ракетки и воланы для игры в бадминтон.