Шрифт:
– Беда в том, что я вовсе не уверена, действительно ли стоит лишать ее… Что это за шум?
Птицы, подумал Бенедикт. Так кричат рассерженные вороны.
Батшеба распахнула французское окно, вышла в сад и прислушалась. Звук повторился.
Нет, это не птицы.
Крик.
Батшеба подобрала юбки и побежала.
Бенедикт бросился следом.
– Мама!
– Иду! – крикнула в ответ Батшеба. Ратборн уже обогнал ее: длинные сильные ноги – серьезное преимущество в беге.
– Мама!
Оливия выскочила из-за угла и, широко раскинув руки, мчалась прямо на мать. Грязная, черная с головы до ног, но целая и невредимая. Да еще и в состоянии бежать и кричать. Уже хорошо.
В следующее мгновение появился и лорд Лайл, такой же грязный.
– Сэр! – завопил он. – Дядя!
Батшеба вздохнула и остановилась. Ратборн тоже застыл как вкопанный.
– Мама, – едва слышно прошептала Оливия. – Мы нашли клад!
Глава 20
Клад оказался небольшим сундуком, изрядно облепленным грязью; Примерно восемь футов в длину и по девять дюймов в высоту и в ширину.
Его принес на террасу один из садовых рабочих, которому было поручено помогать в раскопках. Члены семьи и гости с замиранием сердца наблюдали, как другой садовый рабочий принялся осторожно счищать грязь. Но Перегрин тут же забрал щетку и взял дело в свои руки. Он работал методично и так осторожно, словно сундук мог оказаться хрустальным. Руки заметно дрожали от волнения.
На самом деле ящик был сделан из дерева и обит кожей, которая держалась на медных заклепках.
Выяснилось, что он надежно заперт.
– Придется распилить, – вынес вердикт Перегрин. – Или взломать крышку. Дерево старое и скорее всего основательно подгнило. Должно хватить одного хорошего удара.
– Подожди. – Оливия опустилась на колени и с видом знатока осмотрела ржавый замок. – Может подойти обычный ключ, – заключила она. – Или можно попробовать открыть шпилькой. Замки, как правило, не слишком сложны.
Бенедикт склонился к Батшебе.
– Она и замки умеет взламывать? – шепотом поинтересовался он.
– Как ты думаешь, почему я так стремилась переехать в приличный квартал? Она успела научиться слишком многому.
Оливия тем временем безуспешно пыталась открыть замок шпильками.
– Попробуйте вот это, мисс. – Лорд Харгейт протянул перочинный нож.
Она придирчиво осмотрела инструмент.
– Лезвие может испортиться.
– Его нетрудно снова наточить.
Бенедикт встретился с янтарным взглядом отца и даже прищурился от неожиданности. Не может быть! Ему, должно быть, почудилось! Лорд Харгейт никогда не подмигивал!
Оливия покрутила нож в руке, а потом применила одновременно и его, и шпильку.
Замок громко щелкнул и открылся.
Специалистка по замкам глубоко вздохнула и осторожно подняла крышку.
Под ней оказались тряпки. Оливия вынула верхнюю и осторожно положила рядом. Потом еще одну…
– Старая одежда, – печально произнес Перегрин. – Какая досада! С какой стати… – Он не договорил и затаил дыхание.
Все вокруг тоже напряженно смолкли.
Под тряпками что-то сверкнуло.
Медленно, осторожно, стараясь не совершать липших движений, Оливия сняла последнее истлевшее укрытие.
И вот пораженным взорам открылось чудесное сияние: переливы красного и желтого, зеленого и синего, серебристого и золотого. В предвечернем солнце сверкали монеты, камни, кольца, цепи и медали.
– Ну-ну, – ворчливо произнес лорд Мандевилл. – Не зря же я советовал не терять присутствия духа..
Перегрин наклонился и заглянул в ящик.
– Невероятно! Неужели это все настоящее?
Оливия достала кольцо с огромным рубином и придирчиво осмотрела. Поскребла желтый металл ногтем. Попробовала на зуб.
– Настоящее, – заключила она с видом опытного оценщика.
Сияющими глазами посмотрела на мать.
– Настоящее, мама. Настоящий клад. Сокровище. Я знала, что найду его. Теперь ты станешь самой прекрасной и богатой леди.
Синий взгляд обратился к лорду Мандевиллу.
– Ведь это все мамино, правда? Вы так сказали? Повторите, пожалуйста, свои слова, а то она заставит меня отдать драгоценности вам.