– Над чем вы смеетесь, - обиделся Амарис, хватаясь за шпагу. – Хорошо смеется тот, кто смеется последним, - многозначительно заявил он, вынимая шпагу из ножен. Ржавый клинок, который аббат не чистил около двадцати с половиной лет, переломился у самого основания, вызвав при этом новый взрыв хохота.

– Я считаю, что хорошо смеется тот, кто смеется как лошадь, - загоготал Потрос.

– Не обижайтесь Амарис, друг мой, - утешил, рыдавший от смеха гасконец.
– Я лично вспомнил, как сломал куличики в песочнице у соседского мальчишки, и смеюсь только над этим.

– А я вспомнил, как продал слепому торговцу дохлую лошадь, выдав ее за спящую, - осушив свой бокал, присоединился к оправданиям благородный граф Де Ла Фер.

– Господи, неужели друзья мои проживут еще много лет? – воздел руки к небу благочестивый Д’Эрблю, но, увидев, что друзья потянулись за своими шпагами быстро добавил, - э-э, проживут еще много лет, так и не обратясь к Господу?

Друзей несказанно поразила такая набожность и, руководствуясь благородными порывами своей души, все встали на колени и обратились к небу:

– Господи, помоги нам узнать, где король Карл зарыл миллион фунтов золотом, вырученных от продажи водки «Королевская», укрыв их от налоговой инспекции! – как один, одновременно помолились все трое.

– Ну что ж, мы вновь вместе! – подытожил за всех Д’Арнатьян. – Сейчас поздно, пора спать, а завтра в путь!

Все согласились и легли спать, за исключением Амариса, который достал листы ватмана, цветные карандаши и принялся рисовать что-то бурча под нос, видимо молитвы.

На следующее утро наши друзья, заботясь о здоровье трактирщика, решили его не будить и не платить за ночлег. Но хозяин оказался крепким орешком и поджидал их внизу с длинным, свернутым в рулончик счетом за оказанные услуги.

– Слушай, Потрос, мы, что тут месяц жили?
– спросил Д’Арнатьян, увидев сумму в счете.

– Инфляция, - оправдывался хозяин.

– Да я тебя … - начал было Д’Арнатьян, но тут Амарис что-то прошептал ему на ухо и гасконец мгновенно успокоился.

– Вот тебе, и не говори, что французы скупы, - надменно сказал Амарис, бросая трактирщику пачку свеженарисованных облигаций, сроком погашения через сто десять с половиной лет.

– Что это?
– негодующе вскричал хозяин трактира.

– О, это лучше, чем деньги, на них начисляются три тысячных процента каждые пятьдесят лет, они принимаются во всех банках (где меня не знают), - объяснил Амарис.

– Это абсолютно ликвидные облигации, - закивал головой гасконец, - Могу даже купить их у Вас, благородный хозяин, пистолей эдак за двести, вот Вам моя расписка, что я должен их уплатить.

– Вы мне голову не морочьте, ублюдки гребаные, видал я таких на площади, где должников казнят! – завопил неучтивый хозяин.

– Что ты сказал, - воскликнули все четверо, хватаясь за пистолеты. – Ты пожалеешь о том, что сказал это! После этих слов, мушкетеры принялись бить хозяина по морде до тех пор, пока он не запросил прощения у почтенных посетителей. Почтенные посетители простили его и, обломав напоследок об его спину и голову четыре табуретки, удалились из трактира, нагруженные провизией (ее нес Потрос) и ящиками вина, их несли трое остальных.

Спустя полчаса, хозяин очнулся и не поверил своим глазам. Стойка, за которой торговал хозяин, была вырвана из пола и прибита к потолку, гардеробная вешалка у входа была прибита к полу, также как и оставшиеся целыми табуреты. Вдобавок, из каждой табуретки торчало острия вбитых снизу гвоздей, а шторы были сорваны и засунуты в унитаз по самую рукоятку швабры, с помощью которой эти занавески были пропихнуты в «средство отправления естественных нужд». Вместо штор на гардинах висели, опускаясь до пола, рулончики туалетной бумаги (причем использованной). Мотая головой, как сумасшедший, хозяин решил прилечь на втором этаже, и заодно вызвать полицию. Первое с чем столкнулся хозяин, это ведро воды, обрушившееся ему на голову. Вторым была веревка, протянутая на уровне лодыжки. Споткнувшись, хозяин упал лицам в то, что приличные люди стыдливо называют содержимым унитаза, щедро разбросанным по полу таинственным сеятелем. В центре комнаты стоял вырванный из сортира на втором этаже унитаз, над которым на веревочке висела бумажка с наспех накарябанной философской мыслью: «Главное в унитазе не форма, а содержание (в смысле содержимое)». Ополоумевший хозяин дернул за эту веревочку и ему на голову обрушился унитазный бачок, изящно замаскированный в дебрях люстры. Сказав что-то типа «ы-ы», неучтивый хозяин теперь не то трактира, не сортира, рухнул как подкошенный.

Ну, а наши герои, проучив хама -трактирщика - сортирщика, наши герои продолжили свой путь к новым опасностям и приключениям, туда, куда их вели их благородные сердца.

А благородные сердца, как, оказалось, влекли их в Лондон. Там, для того, чтобы разузнать, как дела у пленного короля, друзья накупили оптом два-три килограмма свежей желтой прессы. Самую горестную весть принес Д’Арнатьян, купивший программку на казнь короля Карла I.