Тем временем Простаков решил стать настоящим солдатом и задал вопрос:

– Товарищ «ваше благородие», а противогазы, они от вредных газов защищают или только так - лицо прикрывают, чтоб труднее дышать?

Агапов, как всякий послуживший солдат, ставший великим педагогом, нашелся, что ответить:

– Можно без «товарищ». Просто «ваше благородие». Повторите вопрос, товарищ солдат.

Леха повторил.

– Да, - Агапов чмокнул толстыми губами и вытащил из-за пазухи небольшой флакончик. Пшикнул из него в рот.
– Освежает дыхание. Ну-ка, открой пасть.

Леха открыл.

Агапов приблизился и сморщил нос.

– Воняет снизу.
– И, не пожалев, истратил немного освежителя, едва смочив ширинку Простакову.
– Что-то надо делать с личной гигиеной. Теперь к вопросу. Противогаз, рядовой Простаков, - это как волосы на яйцах. Прикрывают, но ни хера не защищают.

Валетов слушал одним ухом. Он силился хоть как-то впихнуть защиту в чехлы, но ничего не выходило. Понаблюдав за ковыряниями обреченного на неудачу, Агапов снова пшикнул себе в рот и Простакову на штаны.

– Что это значит?
– Агапов показал пальцем на не желающую упаковываться резину.

Фрол разогнул колени и в ответ показал рукой на флакончик с освежителем:

– Это значит, что у тебя во рту и у Простакова в мудях воняет одинаково. Рядовой Простаков!

Леха выпрямился.

– Я.

– Рядовой Валетов!

– Я.

– Химическая тревога!

Какое неприятное весеннее солнышко. Греет сильно. Плохо от него, потому что они снова бегут по черному асфальту. Хоть цвет покрытия дорог в уставе не записан, но везде в армии асфальт черный. Вы не замечали?

Учения кончились к обеду.

Ввалившись в роту, новенькие, чья форма была пропитана насквозь потом, плюхнулись на свободные табуреты, не обращая никакого внимания на пацанов, находившихся там, и застыли.

– Мыться!
– заорал Агапов.
– В армии служат, а не сидят! Понятно, а!

– Кто это?
– К Агапову подошел плотный брюнет с множественными язвочками на лице.

– Залетчики с учебки.

Кикимор наклонился к Фролу и заорал прямо в лицо:

– Тащат нам сюда всякое дерьмо! Ты кто?!

– Рядовой, - смямлил Фрол.

Выпрямившись, дедушка задумчиво поднял глаза кверху.

– Когда была присяга?
– Голос стал мягче.

– Вчера, - Леха поднялся.

– Очень хорошо, идите умываться, товарищи солдаты. Через десять минут выдвигаемся на прием пищи.

Как только они вышли, за спинами раздалось дикое ржание.

В отличие от гонявшего их сержанта, этот, второй авторитет, показался Фролу более человечным. «Идите умываться, товарищи солдаты».

Как ни странно, на обед протопали вообще вразножку, кое-как соблюдая строй. Коробку вел Агапов, время от времени козыряя встречным офицерам. Только один раз последовала команда: «Взв-о-од!» Солдаты быстро поймали ногу и трижды отбили по асфальту. Затем «Смирно!» - и все отчеканили десяток шагов, пока мимо проходил огромный, не меньше Простакова, подполковник.

– Весло есть?
– спросил Фрола топающий рядом в последней шеренге пацанчик, форма на котором сидела, как драный кафтан на пугале.

– Чего?

– Ложка, ложка есть? Мы ходим в столовую каждый со своим веслом, понял? Держи!
– Валетов не верил своим глазам. Надо же, ему помогают! Вот оно, содружество маленьких.

Пацана звали Валеркой. Фамилия Бабочкин.

– Сегодня ночью кричи громче. Это дембелям нравится.

– Чего?

– Ничего.

– Кто этот подполковник?

– Ты чего?! Это ж наш комбат Стойлохряков!

Свободных столов оказалось с избытком. С подносами после раздачи сели втроем: Фрол, Леха и Валерка.

Фролу с Лехой пришлось лопать одной ложкой на двоих.

К их столу молча подошел солдат. Пацан с хитрющей физиономией взял молча тарелку с подноса Бабочкина, переложил с нее мясо с подливой в свою, и так наполовину полную, потом потянулся к Лехиной порции.

Фрол умоляюще глядел на Простакова. Здоровый тяжело пыхтел, но тоже дал себя обобрать.

Агапов позвал рядового.

– Забота, сюда.

Оставив тарелку с мясом, солдат отправился к сержанту.

Недолго думая, Фрол продул сопла и, собрав на языке сопли, харкнул в мясо.