Вампир сладостно опустил веки, попытавшись представить себе прекрасное, ароматное, пузырящееся багровой пеной море крови. Но так и не смог.

– Это замечательно, – прошептал он, облизывая длинным языком потрескавшиеся губы.

– И я так думаю, – деликатно заметил человек в черном и посмотрел на часы. – Скоро мальчик будет здесь, я поговорю с ним. Будем надеяться, что все пройдет без помех. Ты изначально настроен к нему предвзято, но именно он обнаружил Книгу. И без него не было бы всего нашего плана. Естественно, детальную схему разработал я, но мальчик придумал очень многое – например, где находить курьеров. Логично, если я предложу ему стать одним из них. Если потребуется, я приведу в пример тебя.

– Может, не надо? – испугался Гензель.

– Почему? Ты очень хороший пример того, как можно без колебаний пожертвовать собой ради благой цели. Ведь тебе пришлось отказаться от очень многого, не так ли?

Вампир хотел ответить, что не считает убогую работу на складе у Дракулы «очень многим». Но что-то подсказало ему, что в этом вопросе с хозяином лучше согласиться.

В подвальную дверь условным образом постучали – дважды, потом еще трижды.

– Это он. Спрячься на своем месте, пожалуйста. Если ты понадобишься мне в процессе разговора, я подам тебе знак, щелкнув пальцами. Торопись!

Подпрыгнув в воздух, вампир неслышно растворился среди колеблющихся теней подвала. Человек в черном лязгнул задвижкой, и на пороге показался мальчик. На щеках его пылал румянец волнения, но в целом он выглядел достаточно расстроенным.

– Мне не удалось договориться по поводу послед-него курьера, – грустно сказал он. – Я ума не приложу – что мы будем делать? Неужели нельзя ничего решить?

Человек в черном опять улыбнулся отеческой улыбкой. Правда, как заметил из укрытия наблюдавший за трогательной сценой Гензель, на этот раз это скорее была не улыбка, а довольный оскал хищника, загнавшего в угол измученную жертву.

– Ничего страшного. Я ждал тебя, чтобы обсудить эту проблему. Снимай свою куртку, заходи, присаживайся. Может, чайку выпьешь? Нам нужно серьезно поговорить…

В полуметре от ног Гензеля, шевеля черным носом-пуговкой, деловито пробежала жирная серая крыса с голым хвостом. Он не обратил на нее никакого внимания.

Д он Фелипе, кряхтя, потер за спину в районе поясницы – кажется, опять прострелило. Он попытался наклониться чуть-чуть вперед, но боль мгновенно переместилась и туда. Carramba. Кое-как балансируя на чахлой скамейке, он нащупал на столе баночку с пахучей спиртовой мазью. Задрав форменную тужурку и дважды неудачно закинув руку за спину, с третьего раза он попал куда надо. Сделав пару круговых движений, дон Фелипе почувствовал, как блаженная теплота разлилась по коже. Боль не исчезла, но перестала пульсировать. Еще минут пятнадцать, и все будет в порядке.

Охо-хо-хо-о-о, ну что ж это такое-то. В пятый раз за сутки, прямо как по заказу. Как можно работать в такой обстановке, если полдня сидишь, скрючившись в три погибели? Надо будет принять предложение близкого друга, дона Альбы, вытащить из кубышки сотню золотых и вызвать на дом тайскую массажистку – из тех свеженьких, что толпой прибыли в город после декабрь-ского цунами на местном курорте. Не для чего-то там греховного, нет-нет, дон Фелипе и думать об этом боится, как добрый, хотя бы и в прошлом, католик. Да и годы у него, между нами говоря, давно уже не те. Но вот руки у этих восточных сеньорит просто волшебные, прямо-таки золотые: разомнут тебе спину так, что потом неделю порхаешь, аки голубь, словно заново родился. Знающие люди очень хвалят.

За размышлениями о прекрасных руках тайской утопленницы спину дона Фелипе отпустило окончательно, хотя покалывало сбоку: он чувствовал это потому, что смог коснуться затылком серой стены с облупившейся штукатуркой. Поправив форменную фуражку, дон Фелипе опять взялся за книгу в кожаном переплете.

Он лукавит даже самому себе, когда жалуется, что у него много работы. Да, пассажиров на вокзале перевозят в огромных количествах, поезда заполнены доверху, но чаще всего люди едут порожняком. Отпускников до обидного мало, и не все из них несут сдавать вещи в бюро хранения.

Нежно взявшись за кончик пергамента двумя пальцами, дон Фелипе пролистнул полупрозрачную страницу. Он ни на кого не обижается из-за того, что попал сюда. Его так воспитывал отец: достойный человек, они встречались тут пару раз, когда развозили навоз на сельскохозяйственных работах. Не надо возмущаться тем, что с тобой случилось, – это испытание, которое дано тебе свыше за грехи, так и в церкви раньше говорили.

Дон Фелипе не позволяет грызть себя червям сомнений – безусловно, он находится в городе временно. Своим смирением он добьется того, что через сто тысяч лет его переведут в Рай – даже в тюрьме освобождают за примерное поведение. И пусть старый циник Альба называет его мысли «фантастическими», он знает наверняка – в Небесной Канцелярии его помнят и обязательно призовут туда за верную службу, открыв Райские Врата. Он подождет. Ведь торопиться здесь в принципе некуда.

…К его окошку деловым шагом подошли двое с накинутыми на плечи плащами – будто им и не жарко в этом пекле. За ними следовало еще человек восемь, которые ничем не напоминали носильщиков. Никакого багажа у сеньоров в плащах не было.

– Чем могу служить, господа? – вежливо, как и подобает знатному кабальеро, спросил дон Фелипе на с трудом заученном варварском наречии. – Хотите сдать ваши чемоданы?

Один из сеньоров небрежным жестом припечатал к стеклу черную карту с голограммой и маленькой фотографией, которую наполовину закрывала печать с хорошо знакомой дону Фелипе рогатой эмблемой. Испанец подскочил с кресла, словно пружина.