Я осмотрел кабинет. Комната была без окон, освещена скрытым флюоресцентным светом, тихо урчал кондиционер. Мебель - громоздкая, темного цвета. На стенах висели фотографии яхт под надутыми парусами, ныряющих людей в полете, теннисистов, поздравляющих друг друга с искусственными улыбками на лицах. На столе стояло несколько книг, зажатых подставками в виде слонов, сделанных из черного полированного камня.

Бассет раскурил трубку, выпустил облако голубоватого дыма и сказал:

–  Я так понимаю, мистер Арчер, что вы - профессиональный телохранитель.

–  Да, это так. Но я редко берусь за такую работу.

–  Но, как я понимаю… Почему редко?

–  Потому что приходится жить рядом с противными ничтожествами. Обычно им требуются телохранители для того, чтобы было с кем разговаривать. Или же они страдают манией преследования.

Он криво улыбнулся.

–  Я вряд ли могу это расценить как комплимент. Или, может быть, у вас и не было намерения делать комплименты?

–  Вы ищете себе телохранителя?

–  Не уверен.
– И осторожно добавил: - Пока обстановка более или менее не прояснится, я в общем-то не могу сказать определенно, что мне нужно.

–  Кто рекомендовал вам меня?

–  Один из наших членов как-то назвал мне вашу фамилию некоторое время назад. Джошуа Северн, автор телевизионных передач. Может быть, вам интересно узнать, что он характеризует вас как молниеносного исполнителя?

–  Хм.
– Лесть противна именно потому, что люди ждут ответной лести.
– Зачем вам нужен сыщик, мистер Бассет?

–  Я объясню. Один молодой парень угрожал мне - покушался на мою безопасность. Послушали бы вы, что он говорит по телефону!

–  Вы разговаривали с ним?

–  Не больше одной минуты вчера вечером. Как раз в середине праздничного вечера - ежегодной после рождественской встречи. Он звонил из Лос-Анджелеса и сказал, что приедет сюда и проучит меня, если я не дам ему некоторую информацию. Это ужасно меня перепугало.

–  Информацию какого сорта?

–  Такую информацию, которой у меня просто нет. Думаю, что он находится сейчас на улице, поджидая меня. Встреча закончилась очень поздно, и я остался здесь на ночь, провел остаток ночи. Сегодня утром сторож у ворот позвонил мне и сказал, что появился молодой человек, который хочет меня видеть. Я сказал, чтобы он его не впускал. Вскоре после этого, когда собрался с мыслями, я позвонил вам.

–  А что именно вы хотите?

–  Избавьте меня от него. У вас должны быть свои методы и приемы. Конечно, я не хочу, чтобы применялось насилие, если только это не окажется абсолютно необходимым.
– Его глаза бледно светились в клубах дыма.
– Кто знает, может и окажется. У вас есть пистолет?

–  Да, в машине. Но я не играю роли наемного убийцы.

–  Ну, разумеется. Вы неправильно поняли меня, дружище. Может быть, я недостаточно ясно выразился. Я сам испытываю отвращение к насилию. Я просто имел в виду, что вам может пригодиться пистолет, как… э-э… как инструмент убеждения. Не могли бы вы просто препроводить парня до железнодорожной станции или в аэропорт и посадить на самолет?

–  Нет.
– Я поднялся.

Он проводил меня до двери и взял за локоть. Мне не понравилось его панибратство, и я резко отстранился.

–  Послушайте, Арчер. Я - небогатый человек, но у меня имеются кое-какие сбережения. Я заплачу вам триста долларов, чтобы вы избавили меня от этого парня.

–  Избавил вас?

–  Конечно, без насилия.

–  Простите, не пойдет.

–  Пятьсот долларов.

–  Это невозможно. То, что вы предлагаете, равносильно похищению, а это карается законами Калифорнии.

–  Боже милостивый, я не имел в виду этого.
– Он был искренне потрясен.

–  Подумайте об этом. Человек вашего положения мог бы лучше знать законы. Пусть им займется полиция, почему вы не обратитесь туда? Вы говорите, он вам угрожал.

–  Да. В частности, он грозил, что изобьет меня кнутом. Но нельзя же обращаться в полицию с такими вещами.

–  Почему же? Можно.

–  Но не мне. Это ужасно старомодно. Я стану посмешищем для всех южных штатов. Похоже, вы не улавливаете здесь личные аспекты, старина. Я - управляющий и секретарь совершенно первоклассного клуба. Лучшие люди побережья доверяют мне своих детей, своих дочерей. Меня не должна коснуться и тень скандала - вы знаете, тут нужна репутация, как у верной жены Юлия Цезаря - Кальпурнии.

–  Что же в этом деле скандального?

Претендующий на мораль Кальпурнии вынул изо рта трубку и выпустил в воздух дрожащее кольцо дыма.

–  Я надеялся, что не придётся рассказывать об этом. И, конечно, не думал, что придется подвергнуться перекрестному допросу. Однако что-то надо сделать до того, как дело непоправимо ухудшится.

Его подбор слов вызвал у меня чувство досады, которая явно отразилась на моем лице. Он умоляюще посмотрел на меня, но я не внял его мольбе.

–  Могу ли я вам доверять, действительно доверять вам?