Шрифт:
Максимов отрицательно покачал головой, не спуская глаз с мужчины.
Злобин как раз сморгнул и прозевал момент начала атаки.
Мужчина широко распахнул глаза. Резко вскрикнул и выбросил руку открытой ладонью вперед.
Моментально воздух загустел и сделался вязким от напряжения. У Злобина сперло дыхание. А вибрация, висящая в воздухе, все росла, передавая мелкую зыбь в скованное напряжением тело.
Бесконечно долго на высокой ноте дрожало пространство, спрессованное двумя встретившимися взглядами, и вдруг взорвалось беззвучной вспышкой. Злобину даже показалось, что он видит искрящийся снегопад посыпавшихся молекул воздуха. Уши заложило, как в воздушной яме. Горло свела судорога, и сквозь мышечный спазм наружу полез ком рвоты.
«Еще немного — и лопну, как лягушка»,
— со смертельной обреченностью подумал Злобин.
Мужчина в кресле стал сдвигаться назад, словно отступая под давлением более мощной силы. Кусал от напряжения губы и страшно таращил глаза. Вместе с дыханием с его губ летели комочки слюны.
Вдруг он сломался. Размазался телом по креслу, вцепился в подлокотники, царапая ногтями обшивку. Челюсть безвольно отвисла. Но он еще пытался, только пытался сопротивляться. Выдавали глаза. Но безумия в них стало больше, чем воли.
Он начал с неимоверным усилием подавать тело вперед, грудью наваливаясь на невидимое препятствие.
Мощный удар вдавил его в кресло. Тело подбросило вверх, выгнуло дугой. Голова, закинутая назад, заколотила по подголовнику. Конвульсии становились все сильнее и сильнее, пока тело, измочаленное ими, не сделалось тряпичным.
«Как на электрическом стуле», — как масляное пятно в стоячей воде, медленно всплыло в мозгу у Злобина. В тот момент, когда его сознание уже было готово рухнуть в темноту, вольтова дуга, сковавшая двух человек, исчезла. В образовавшуюся пустоту с глухим хлопком ворвался воздух. И Злобина отшвырнуло на спинку дивана…
Он стал жадно, как вынырнувший из глубины, хватать ртом воздух. Легкие жгло, словно вдыхал жар сауны.
Максимов повернулся к нему, заглянул глубоко в глаза. Положил пальцы на висок. В голову Злобина словно вошел студеный сквозняк.
— Порядок?
Злобин кивнул, с облегчением почувствовав, что дикая боль, терзавшая мозг, исчезла без следа.
— А ты, Новиков, кончай дурью страдать. Иначе возьму грех на душу, покалечу дурака, — обратился Максимов к человеку в кресле. — Качественно и надолго.
Новиков надсадно дышал, давя судороги боли, пробегавшие по безвольно развалившемуся телу.
— Я знаю — ты майрос [52] , — прохрипел он.
— Кто-кто? — спросил Злобин.
— Не обращай внимания, — отмахнулся Максимов. — У каждого свои тараканы в голове. И как это тебя раньше не грохнули, «охотник» ты недоделанный.
Максимов показал на ладони белую горошину, которую достал, вспоров уголок воротника Новикова.
— Цианид?
— Не важно, — болезненно поморщившись, ответил Новиков.
52
Существа из миров, созданных воображением Толкиена, относятся к типу «черных прозрачных» созданий, в традиционных системах их называют Хранителями Баланса; майросы вступают в битву как на стороне сил Светлых, так и Темных, в зависимости от того, на чьей стороне численный перевес, однако в ходе битвы могут перейти на сторону противника, оказавшегося в меньшинстве; понятия о Добре и Зле их мало заботят, главное — сохранить баланс сил. На определенном уровне развития майрос способен не только отражать удары положительной или отрицательных энергий, но и использовать их для увеличения собственной силы, на высшем уровне майрос становится не только неуязвимым, но и смертельно опасным, — энергия направленного на него удара возвращается к противнику многократно умноженная.
— Правильно мыслишь, товарищ, — усмехнулся Максимов, пряча горошину в нагрудный карман. — В такие игры играешь, что лучше быстрая смерть, чем остаток дней возить собственную задницу в инвалидной коляске. — Он погрозил пальцем. — Еще раз попробуешь помахать «энергетической палицей» или чем ты там машешь, я тебя прямо отсюда доставлю к даунам в Кащенко. Будешь какать под себя и пускать слюни. Дошло? — Под его взглядом Новиков покорно кивнул. — Что немудрено. Выражаться сложно у меня сил нет. Надоел ты мне за сегодня, Ярослав.
Максимов встал, хрустко потянулся всем телом. Сунул в рот остаток пирога.
— Он — твой, Андрей Ильич. Я на кухню, распоряжусь насчет кофе.
Злобин скрестил руки на груди. Долгим взглядом ощупал лицо Новикова. Оно все было усыпано мутными капельками пота.
Опыт подсказывал, что клиента в таком состоянии не надо даже колоть, стоит только слегка нажать, как полезет жижа добровольного чистосердечного признания.
«Отпрессовал, как в магаданской ментовке не умеют, — подумал Злобин, прислушиваясь к шуму воды на кухне. И тут же сам себя поправил: — Но если точно, даже превышение необходимой самообороны не предъявить. Да и как предъявить — за такую оборону. Бог мой, никто же не поверит!»
Он расплел руки, помассировал пальцами влажные виски. Поправил волосы и одернул узел галстука.
Сразу же ощутил себя прокурором.
— Ярослав Константинович Новиков, доктор биологических наук. По совместительству «охотник». Начинаем каяться.
Он положил на колено диктофон и щелкнул кнопкой.
Оперативная обстановка
Диктофонная запись
— К убийствам Матоянца и егеря я никакого отношения не имею. Разве что знаю, каким образом они были совершены.