Во-первых, в нем не было никакой вычурности, хозяин не стремился выделиться из толпы, у него не было в этом никакой необходимости. Во-вторых, как и все остальные деревенские дома, он не закрывался. Невысокий прозрачный забор, калитка заперта на щеколду, легко открывающуюся как изнутри, так и снаружи. Поэтому, в отличие от городских особняков, этот не производил впечатление крепости, приготовившейся к долгой осаде. Напротив, он был открыт всем и каждому. В том числе и курсантам, которые спокойно вошли во двор и остановились.

Неожиданной преградой на их пути оказалась будка, возле которой на цепи лежал большой ротвейлер и, казалось, мирно дремал. Цепь, по предварительным оценкам, была достаточно длинной, так что пес, если того пожелал бы, вполне мог перекрыть курсантам путь к двери.

– Милый песик, – процедил сквозь зубы Веня, остановившись.

– Да что там, он же спит, – решил Леха и сделал один шаг к входной двери, но тут же вынужден был отскочить обратно, поскольку пес приоткрыл глаза, лениво посмотрел на курсантов и оскалился, продемонстрировал великолепные клыки.

– Зевает, – пробормотал Дирол.

– Предупреждает, – поправил его Веня.

– Как же мы пройдем? Может, он все же не будет кидаться?

– Может, будет, а может, и нет, – задумчиво проговорил Кулапудов. – Кто их поймет, этих ротвейлеров.

– А бутербродов у нас уже не осталось...

– Такой монстр на бутерброды даже не глянет. Его, поди, мясом кормят.

– Так что же делать?

– Есть предложение залезть через окно, – нашелся Дирол.

Веня покачал головой:

– С одной стороны, мы вполне способны это сделать, но с другой, как представители власти, просто не имеем права. Какой пример мы покажем окружающим! Придется применять более кардинальные методы.

– Можно попробовать отвлечь ее чем-нибудь.

– А точнее, кем-нибудь, – поправил Леху Санек. – Один из вас согласен стать добровольцем?

Оба курсанта дружно замотали головами.

– Вот и я не согласен. Можно попросить послужить на благо отечества какого-нибудь прохожего, но он тоже, боюсь, откажется.

– К посторонним за помощью я не пойду! – расправил плечи Леха. – Мне гордость не позволит!

– Ой, смотрите на него, гордость ему не позволит! А мимо песика тебе гордость позволит пройти?

– А вдруг он и не кусается совсем? А мы тут стоим как три идиота и боимся.

– Прошу заметить, господа присяжные заседатели, – немедленно среагировал на его слова Санек, – фразу про трех идиотов произнес не я.

– Ты, Леха, может, и стоишь тут как идиот, – поддержал Дирола Веня. – А мы вот стоим как двое курсантов, столкнувшихся с препятствием и желающих преодолеть его с наименьшими потерями.

– Тем более, что я забыл взять с собой второй комплект формы, – плаксивым голосом добавил Санек. – И поэтому ужасно не хочется, чтобы на моих единственных, подчеркиваю, единственных, брюках появилась дыра.

– Меня больше беспокоит то, что в любую минуту во дворе может появиться сам Крутов. Не очень бы хотелось предстать перед ним в таком беспомощном виде.

– Значит, надо действовать быстро. Еды у нас нет, кошку поймать не успеем. Будем применять народные средства. Леха, тебе в детстве колыбельную пели?

– Конечно, – не разгадав дироловского намека, ответил тот.

– Вот именно поэтому ты у нас назначаешься главным певчим. Будешь собачку убаюкивать.

– Я?! – Леха пришел в ужас. – Как?

– Очень просто. Встаешь вон там, подальше от двери, где псина тебя не достанет, быстро вспоминаешь слова любой колыбельной и начинаешь петь. Песик засыпает, мы на цыпочках проходим мимо и попадаем в дом. Ты быстро присоединяешься к нам и замолкаешь только внутри.

– А если он не заснет?

– Должен, – похлопал его по плечу Веня, которому идея понравилась.

Смирившись, Леха действительно отошел в угол, а Веня с Диролом подошли поближе к двери. Такое разделение псину насторожило, она широко открыла глаза и сменила позу. Теперь, все еще продолжая лежать, она в любой момент уже готова была кинуться.

– Эй, а что она на нас-то смотрит? – немного испуганно спросил Веня.

– Наверное, считает нас более опасными. Нас же двое.

– Просто вы стоите ближе к двери. Умная собака, знает, что охраняет, – пояснил им Леха.