Слишком долго в России эксплуатировали нравственный потенциал в угоду разным амбициям, группам товарищей, текущему моменту, пожеланиям сверху, накопленному опыту и т. п. Пора ставить диагноз. Он тяжелый. Лечение сложное и продолжительное, болезненное для души и тела, но крайне необходимое по жизненным показаниям.

Вот почему вопреки некоторым советам, я не стал приукрашивать действительность, а решил быть предельно честным и откровенным, анализируя лишь те события, которые происходили со мной и вокруг меня. Но, сверяя свои впечатления с рассказами товарищей по несчастью, – таких же страдальцев, как и я, выслушивая комментарии профессионалов-медиков, пришлось невольно выйти за рамки пережитого одним человеком и попытаться представить некое коллективное мнение по поводу затронутых проблем.

Как бы человек ни стремился быть максимально объективным, в его суждениях всегда присутствует налет субъективности. Вполне допускаю, что и мои заметки не свободны от этого недостатка. Тем не менее, описывая негативные факты и явления в российском здравоохранении, я всегда придерживался той точки зрения, что большинство работающих в этой отрасли специалистов – самоотверженные и честные люди. Но как от маленького камешка идут круги в большом водоеме, так от каждого непорядочного поступка отдельных представителей медицины генерируется широкий резонанс в обществе.

Преисполненный благодарности врачам за то, что они сделали для меня, я в то же время не смог и не захотел молчать об увиденном в больнице. Слишком много негативных и уродливых явлений накопилось в нашем обществе и, как следствие, в медицине. О них убедительно говорят и пишут политики, журналисты и даже сами медицинские работники. Но еще слабо слышен голос тех, кто на себе ощущает все «прелести» нынешней медицины, кто проходит через горнило российских больниц.

В моем случае одни врачи буквально вытащили меня с того света, зато другие «по экономическим соображениям» довели до критического состояния. И неизвестно, сумели бы они сами справиться с тем, что натворили.

Поймать их за руку в правовом вакууме вокруг нашей медицины неимоверно трудно. Это случается, в основном, либо при летальном исходе, либо при нанесении явного увечья.

Но, может быть, удастся достучаться до кого-то из медиков, и он станет гуманнее относиться к больным. В свою очередь, возможно, какой-нибудь пациент перестанет смотреть в рот врачу, когда тот будет обращаться с ним как с подопытным кроликом.

Уважаемый мною врач, прочитав рукопись, прокомментировал ее так: «Кому-то надо было сказать об этом во всеуслышание. И хорошо, что это не пересказ с чужих слов, не домыслы, а реально пережитое конкретным человеком».

На этот раз, к счастью для меня, чудо исцеления свершилось. В этом единодушны все специалисты, читавшие мою выписку из истории болезни. А их, поверьте, было немало, когда я оформлял документы на инвалидность.

Да, полностью преодолеть последствия страшной болезни не удалось. По решению медико-социальной экспертизы мне была присвоена вторая группа инвалидности, причем бессрочно. Если и оставались какие-то надежды по поводу улучшения моего физического состояния, то они полностью развеялись после того, как я случайно услышал мнение одного из членов комиссии, без обиняков высказавшегося на мой счет: «Все равно долго не протянет».

Только для специалистов привожу окончательный диагноз: «Гнилостно-некротическая флегмона дна полости рта и глубоких отделов шеи. Медиастинит. Состояние после трахеотомии и вскрытия флегмоны. Сепсис. Интоксикационный синдром. Гнойный трахеобронхит. Двусторонняя пневмония. Сахарный диабет, 2 тип, компенсированный. ИБС. Гипертоническая болезнь 2». Как видите, медицинский чиновник выразился хоть и безжалостно, но в профессиональном плане вполне объективно.

Прошло более года после выхода из больницы. Отпраздновал второй день рождения. Последствия болезни преодолевал непросто. Приходилось заново учиться есть, ходить, говорить, без посторонней помощи делать первые 100 шагов, потом 200, 300... Многое из этого уже забылось. Но 23 дня, проведенные в реанимации, по-прежнему напоминают о себе. Ежедневно в 4 часа утра какая-то мощная внутренняя пружина разрывает мой сон. А через мгновение я с облегчением осознаю, что нахожусь не в больничной палате, а у себя дома.

Говорят, такому феномену есть физиологическое объяснение. Именно в это время начинают активизироваться жизненные процессы в организме. Но ведь не просыпается же здоровый человек так рано, а наоборот – спит сладким сном.

Один из друзей, медик по профессии, непосредственно принимавший участие в организации моего лечения, посоветовал описать свои впечатления и таким образом попытаться освободиться от их гнетущего воздействия. Совет оказался полезным. Расстроенная психика стала приходить в норму. Меня перестали мучить ночные кошмары.

Но наряду с этим захотелось понять, насколько типичны процессы, происходящие в наших больницах. Возможно, случившееся со мной – просто уникальное стечение обстоятельств, и не стоит выносить их на суд широкой общественности.

Тем не менее услужливая память упорно напоминала о других вопиющих случаях столкновения с отечественным здравоохранением. В результате пострадавшей стороной всегда становились родственники, друзья и знакомые, но никогда, заметьте, никогда, сколько помню, к ответу не был призван медицинский персонал. Даже если вина его отдельных представителей была очевидной.