– Ну, Ирина Ревень. Из больницы. Мы же ее, по вашему распоряжению, в госпиталь МВД доставили. И…

– Как ей это удалось?!

– А какие сложности? – не понял Торба. – Это же не тюрьма. Мы ж не знали, что она, понимаете, подозреваемая.

– Мы и сейчас не знаем, – рыкнул Украинский.

– Ну, по-моему, по совокупности косвенных улик и действий… – перебил Торба, – мы имеем основания судить…

– Это может, ты имеешь основания, – вспылил Украинский. – А я пока нет. Мне ничего не ясно. Тебе понятно, Володя?

Торба враждебно засопел. Раньше он не позволял себе ничего подобного. Впрочем, день выдался тяжелым, они оба были не железными.

– Ладно, Володя, проехали, – сказал Украинский. – Найди ее, понял.

– Попробуем, – неуверенно сказал Торба. – Только, где ее искать?

«Где хочешь», – захотелось заорать Сергею Михайловичу, но он сдержался.

– Там, где ее дети, Володя.

– А где они, Сергей Михайлович?

– А вот это от тебя требуется узнать.

Лязгнули механизмы дверей, кабина, дрогнув, остановилась на этаже. Полковник зашагал по коридору, гулкому и пустому в субботу. Заглянул в приемную, где дожидалась верная секретарша Надежда.

– Надя, – начал Украинский с порога и осекся, потому что секретарша оказалась не одна. Надежда коротала время в компании двух весьма мрачного вида незнакомцев, державшихся гораздо самоуверенней, чем следовало бы в приемной милицейского начальника такого высокого ранга, каким, безусловно, являлся Сергей Михайлович Украинский. Эта самоуверенность сразу не понравилась полковнику. Уязвила и насторожила его. Секретарша открыла и закрыла рот. Видимо, хотела что-то сказать, но не решилась. Сергей Михайлович нахмурился.

При виде полковника Украинского незваные гости поднялись с дивана и шагнули навстречу, нога в ногу.

– Сергей Михайлович? – осведомился один из незнакомцев. Украинский утвердительно кивнул. – Подполковник Кошелев из Управления внутренней безопасности. Майор Компанеец, оттуда же.

Если бы бетонные плиты перекрытия разошлись у Сергея Михайловича под ногами, он, пожалуй, испытал бы меньшее потрясение.

– Товарищ полковник, – сказал Кошелев, – у нас к вам несколько вопросов. Давайте пройдем в кабинет, если вам удобно.

Украинский молча посторонился, уступая незваным гостям дорогу. Офицеры вошли в кабинет. Кошелев с Компанейцем первыми, Сергей Михайлович в арьергарде. Он же притворил дверь.

Указав гостям на стулья, Украинский тяжело опустился в кресло во главе стола.

– Итак, – сказал полковник, сцепив руки в замок, – я вас слушаю? Только, давайте ближе к сути, – добавил Сергей Михайлович, заполняя короткую паузу. – У меня сегодня выдался нелегкий денек, и еще надо поработать. Так что – поближе к сути, подполковник, чтобы ни вы меня не задерживали, ни я вас. – «Да уж, нелегкий, это не то, б-дь, слово, – вздохнул про себя Сергей Михайлович. – Вот и не верь после этого приметам». – Он снова вспомнил о том, что утром порезался, когда брился. Даже потрогал порез пальцем. Провел указательным, и вернул руку в замок.

– Как здоровье вашей дочери? – с наигранным участием поинтересовался Кошелев и лицо Украинского окостенело.

– Спасибо, все в порядке. Давайте по сути, подполковник, – повторил он с нажимом. – «Копатели хреновы, кроты драные».

– Хорошо, – согласился Кошелев. – Тогда вот что. Сергей Михайлович, какие дела вели капитан Журба и старший лейтенант Ещешин?

– Да десять разных… – мрачнея, отвечал Украинский. – По торговым точкам на вокзале работали. Там водка самопальная в торговую сеть поступала. Статистика с отравлениями – все равно, что на фронте. – Полковник загнул указательный палец. – Авторынком занимались. Сами должны понимать, какое тяжелое положение у нас сложилось с машинами из Прибалтики. Половина – краденые. – Украинский прибавил к указательному пальцу средний. – Дел невпроворот. Людей не хватает. Оклады мизерные. Сотрудники в коммерческие структуры бегут. А оставшиеся, – Сергей Михайлович повысил голос, – оставшиеся патриоты. Пашут, как волы. По десять дел на каждом висит. Люди на износ работают…

Пока Сергей Михайлович говорил, выставив перед собой ладонь, офицеры из «семерки» не сводили глаз с перстня на его безымянном пальце. Того самого, что некогда поразил воображение Бандуры. Было на что поглядеть. Заметив этот интерес, Украинский с хрустом сжал кулак.

– В общем, дел хватает. Вы поконкретнее сформулируйте.

Подполковник Кошелев кивнул:

– Из окна кооперативной квартиры вашего ведомства на днях вывалился, либо был выброшен, мужчина средних лет. Личность потерпевшего пока не установлена. – Кошелев сделал ударение на слове «пока».

«И не будет установлена никогда», – Украинский и бровью не повел. Документы кавторанга в отставке Растопиро, и паспорт, и военный билет, и пенсионную книжку он уничтожил накануне собственноручно. Иван Митрофанович жил бобылем и ни с кем, кроме кузена Бонасюка, отношений не поддерживал, так что Украинский, можно сказать, вычеркнул его отовсюду. Был человек, и, как и не было никогда.

– Об этом выброшенном мужчине нам хотелось бы узнать побольше.

– Вопрос курировал капитан Журба. – Украинский смерил оперативников взглядом. – Я бы и сам хотел знать…