"Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить". (Мф 5:17). Как и пророки, он превозносит чистоту сердца в противовес обрядовому формализму; он постоянно напоминает о любви к Богу и ближнему. В Нагорной Проповеди (Мф 5:3-12; Лк 6:20–23) Иисус описывает блаженства, ожидающие милостивых и чистых сердцем, кротких и миротворцев, обремененных и изгнанных правды ради. Это самый известный за пределами христианского мира евангельский текст. И тем не менее Израиль остается для Иисуса богоизбранным народом. Он был послан именно к погибшим овцам дома Израилева (Мф 15:24) и лишь в виде исключения обращает свою проповедь к язычникам; своих же учеников учит он избегать последних (Мф 10:6). Однако он все-таки допустил "все народы" участвовать в установлении Царства (Мк 13:10; Мф 8:11). Вслед за пророками и Иоанном Крестителем, служение Иисуса ставило целью радикальное преобразование иудейского народа, другими словами — создание нового Израиля, нового народа Божьего. Молитва Отче Наш (Лк 11:2–4; Мф 6:9-13) превосходным образом излагает «способ» достижения этой цели. Будучи выражением еврейского благочестия, молитва эта пользуется первым лицом не единственного числа, а множественного: Отче Наш, хлеб наш насущный даждь нам днесь, остави нам долги наши, избави нас от лукавого. Ее содержание восходит к древне-синагогальной молитве kaddish и отражает тоску по первоначальному религиозному опыту: эпифании Яхве как Бога Отца. Но текст предложенный Иисусом, короче и проникновеннее. [673] Впрочем, любая молитва должна быть проникнута истинной верой, верой, выказанной Авраамом (ср. § 57). "Все возможно верующему" (Мк 9:23), потому что "Все возможно Богу" (Мк 9:23). Благодаря таинственному свойству авраамов ой веры, сам способ бытия падшего человека радикальным образом изменился. "Все, чего ни будете просить в молитве, то получите, — и будет вам" (Мк 11:24; ср. Мф 21:22). Другими словами, Новый Израиль возникает мистическим образом силой авраамовой веры. Именно этим объясняется успех христианской проповеди, призывавшей уверовать во Христа воскресшего.

Во время Тайной Вечери со своими учениками, Иисус "взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая". [674] Один современный экзегет, ничтоже сумняшеся, пишет: "Не существует более твердо засвидетельствованных слов Иисуса, нежели эти. [675] Но только лишь Лука повествует о наказе Иисуса: "Сие творите в Мое воспоминание"(22:18). Хотя ап. Павел и подтверждает достоверность этого предания (1Кор 11:24), однако нет никакой возможности удостовериться, что эти слова были произнесены Иисусом. Обряд этот является продолжением домашней иудейской литургии, состоящей в благословении хлеба и вина. Иисус часто совершал его, когда бывал в обществе мытарей и рыбаков; очевидно, трапеза эта и была проповедью Царства. [676]

Для первохристиан "преломление хлеба" (Деян 2:42) составляло важнейший культовый акт. С одной стороны, это была реактуализация присутствия Христа и, следовательно, установленного им Царства; с другой же стороны, ритуал предполагал мессианский пир в конце времен. Но слова Иисуса обнаруживают более глубокий смысл: необходимость принести себя в жертву добровольно, чтобы заключить "новый завет", [677] основание Нового Израиля. За этим стоит убеждение, что новая религиозная жизнь произрастает лишь из жертвенной смерти концепция, как известно, древняя и повсеместно распространенная. трудно с уверенностью сказать, рассматривалось ли самим Иисусом это ритуальное причастие его телу и крови как мистическое отождествление с ним самим. И даже если это подтверждает ап. Павел (1Кор 10:16; ср.: 12:27; Рим 12:5; Еф 4:12), то, несмотря на все своеобразие его богословского видения и языка, Иисус, скорее всего, следует все той же иерусалимской традиции. [678] Но, в любом случае, совместная трапеза для первохристиан имитировала последний поступок Иисуса: это было и воспоминание о Тайной Вечере, и ритуальное повторение добровольной жертвы, принесенной Искупителем.

Морфологически Евхаристия напоминает культовые агапы, практиковавшиеся в античном Средиземноморье и особенно в «мистериальных» религиях. [679] Их целью было посвятить и, следовательно, спасти участников данного ритуала через причащение божеству мистериософской природы. Сходство с христианской Евхаристией знаменательно: оно заключается в типичной для того времени надежде на мистическое отождествление с божеством. Некоторые исследователи пытались объяснить Евхаристию влиянием сотериологических восточных религий, но такой подход не имеет оснований (ср. § 222). В той мере, в какой она предполагала imitatio Christi, первохристианская общая трапеза потенциально уже содержала в себе таинство. Заметим здесь же, что Евхаристия — центральный элемент христианского культа, наряду с таинством крещения — веками вдохновляла множество богословов самого различного толка; однако сегодня толкование Евхаристии является моментом разделения римско-католической и реформированной протестантской Церкви (ср. т. III).

В день Пятидесятницы 30 года ученики Иисуса собрались вместе, "и внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святого, и начали говорить на иных языках…" (Деян 2:1–4). Тема огненных манифестаций Духа Божьего достаточно часто встречается в истории религий: они отмечены в Месопотамии (§ 20), в Иране (§ 104), в Индии (Будда, Махавира и т. д.; § 152). Но контекст Пятидесятницы более точен: сильный ветер, огненные языки и глоссолалия напоминают иудейские предания о явлении Бога на горе Синай [680] (ср. § 59). Иными словами, схождение Святого Духа истолковывается как новое откровение Бога, подобное тому, что произошло на Синае. В день Пятидесятницы рождается христианская церковь. Лишь стяжав дух Святой, апостолы начинают проповедовать Евангелие и совершают "много чудес и знамений" (Деян 2:43).

В тот день Петр впервые обращается к толпе с призывом обратиться. Он и его соработники свидетельствуют о воскресении Иисуса Христа: "Его же воскресил Господь" (2:24, 32; и т. д.). Само чудо давно провозведано Давидом (2:31); стало быть, воскресение представляет собой эсхатологическое событие, проповеданное пророками (2:17–21). Петр призывает иудеев покаяться; "да крестится каждый во имя Иисуса Христа, ради прощения грехов, и вы примете дар Святого Духа" (2:31). Это первое "слово)), став превосходным образцом kerygma [христианской проповеди], послужило началом для обращений многих слушателей(трех тысяч, согласно Деяниям Апостолов 2:41). В другой раз (по случаю исцеления "хромого от чрева матери") (3:1–9) Петр призывает евреев признать, что они, хотя и по неведению, предали Иисуса, когда отреклись от него, и покаяться и принять крещение (3:13–19).

Деяния Апостолов позволяют нам составить представление о жизни первохристианской общины Иерусалима (которую автор, евангелист Лука, называет греческим словом ecclesia). Верующие скорее всего еще придерживаются традиционной религиозной практики (обрезание младенцев мужского пола, ритуальные очищения, субботний отдых, храмовая молитва). Но они часто собираются вместе для учения, преломления хлеба, агап и благодарственных молитв (2:42, 46). Однако Деяния, приводя многочисленные примеры проповеди неверующим, ничего не говорят о поучениях, предназначенных для членов общины. Что же касается организации хозяйственной стороны жизни, те же Деяния уточняют: "все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого" (2:44–45). Они пребывали в ожидании второго пришествия Христа.

Несмотря на строгое следование обычаям Моисеева закона, иерусалимские христиане вызывали к себе враждебность первосвященников и саддукеев (4:1–3). Петра и Иоанна берут под стражу во время проповеди в Храме и приводят в Синедрион, но вскоре отпускают (4: 1–3). В другой раз все апостолы были схвачены, но затем также отпущены Синедрионом (5:17–41). Позже, вероятно, в 43 г., по приказу Ирода Агриппы I, который тем самым стремился получить поддержку от дома Анны, был обезглавлен один из апостолов (12:1 и сл.). Позиция фарисеев была не столь однозначной. Гамалиил — учитель Савла — защищает апостолов перед Синедрионом. Однако фарисеи, благожелательно относящиеся к иерусалимским христианам (т. е. "иудеям"), проявляли враждебность по отношению к прозелитам, обращенным из евреев диаспоры ("эллинистам"), ставя им в упрек безразличие к Храму и Закону (6:13–14). Посему в 36 или 37 г. был забит камнями Стефан, первомученик христианской веры (7:58–60); "Савл же одобрял убиение его" (8:1). В тот же день «эллинисты» были изгнаны из Иерусалима и рассеяны по разным провинциям Иудеи и Самарии (8:1). Отныне апостолы и глава их, Иаков, "брат Господень", будут блюсти приоритет Иерусалимской Церкви.