Дарина проснулась и заплакала. Анна вскочила, бросилась к дочери, лихорадочно целуя её щёки и волосы: - Доченька, тебе приснился кошмар? Не бойся, скоро все твои страхи останутся позади.

– Твоя дочь почувствовала чары Ацрума, хотя до него ой как далеко, - пояснила Джэнис Уилкс, забыв о Марии, к её невероятному облегчению. Девушка не могла забыть странный сон, который ей приснился. Она не была полностью уверенна, что это был только сон.

"Но ведь Дарине тоже приснился кошмар. Может, он сниться всем разноглазым, типа предупреждения, что в Ацрум с нашими зенками нам лучше не соваться?"

Когда Золотарева спускалась с полки, полная тягостных раздумий, её провожал внимательный взгляд старой ведьма, словно она что-то знала о странный ночных событиях.

Анна держала дочь за руку, та вцепилась в руку Джэнис, а та цепко держала Марию. Такой цепочкой они вышли на почти безлюдный, убогий вокзал, заметённый снегом; дворник в ушанке меланхолично работал лопатой, сгребая снег в огромную кучу и посыпая дорогу песком. Это был сизифов труд, так как снег всё шёл и шёл… нависал на небе серой тучей.

Джэнис глянула на часы: - Уже скоро прибудет наш автобус, поспешим.

Они быстро прошли через здание вокзала, холодное, белое, казавшееся моргом, тут торговали чем попало, воняло бедностью и грязью.

"Точь-в-точь мой родной город!" - подумала Мария с тоской, которая внезапно обступила со всех сторон. Она вспомнила себя нищей девушкой, в вещах с чужих плечей, с неживыми, тусклыми волосами от плохого питания, и осунувшимся лицом.

Она, заметив, что не смотря на спешку, Джэнис остановилась посреди вокзала, а к ней постепенно присоединялись другие люди, осыпая радостными восклицаниями, подошла к витрине. Мельком оглядев себя, убедилась, что выглядит прекрасно, одета - стильно, и вся сияет здоровьем, несмотря на страшную ночь; а в глазах прямо плещутся витамины. Мария поразилась, так как по утрам, будучи плохо выспавшейся совой, привыкла видеть себя серой, постаревшей, осунувшейся, со свежими синяками под глазами. В данный же момент она ощущала растущее нервное возбуждение, которое почти разрывало мозг на части, требуя движений, нагрузок, испытаний. В ней словно накапливалась энергия, требующая выхода.

Уставившись на своё отражение в витрине, она случайно словила взгляд очень красивой девушки: один глаз которой был серым, а другой, - чёрным. Волосы незнакомки делились на белые, слегка золотистые, и чёрные, как вороново крыло. Незнакомка была слишком похожа на Люмис из кошмара, только взгляд её был не озлобленным, а усталым.

– Что ты такое там увидела?
– подошла к зеркальной витрине Джэнис. Люмис исчезла. Мария решила ничего не говорить о своих внезапных видениях.

– На себя смотрю, что от меня осталось после поезда.

– Нам нельзя медлить, - сурово произнесла старуха, и, схватив её за руку, повлекла за собой к толпе.
– Видишь, все уже собрались. А автобус никого ждать не будет.

За углом вокзала их ждал заснеженный автобус. Заплатив за всех странными бумажками, Джэнис усадила девочку с Марией на втором этаже. Марию удивило, что автобус битком забит, но второй этаж, где разместили их, был пуст. Все остальные расположились на первом этаже, в основном молодёжь - вылитые студенты: говорливые, пьющие пиво; они громко смеялись над неприличными анекдотами, слушали рок. Марии, глазевшей на них, они ничуть не напоминали будущих магов. Мария, отлично видевшая со своего места - странным образом пол казался прозрачным как стекло - увидела, что Джэнис со всеми ними в хороших отношениях, шутит как девочка. Она казалась помолодевшей. Золотарева ощутила себя парией, ей стало неприятно наблюдать за царившем внизу весельем, на которое её никто не приглашал; она отвернулась к окну. Протерев заиндевевшее стекло, увидела унылое здание вокзала в сугробах. Дарина молча пересела от неё, сев напротив.

– Я тоже видела в витрине ту женщину, - неожиданно пробурчала она, сердито хмурясь.
– И я знаю, кто она.

– Мало ли кто: призрак, видение, просто проходившая мимо прохожая. Меня она не интересует.

– Сейчас заинтересуешься! Смотри!
– заговорщицки обернувшись по сторонам, девочка выудила из рюкзачка пачку карт. Точнее, картинок, очень похожих на карты, но без мастей. На картинках были изображены мужчины и женщины в причудливых одеяниях, и все, - с разными глазами.

– Героини какого-нибудь сериала?
– скучающе заметила Мария, невольно заинтересованная ими, возможно, потому что у всех них были разные глаза, как у неё. Однако стоило ей дотронуться до них, как картинки превратились в фотографии. А снимки казались живыми, хоть и были неподвижны; она даже видела, как ветер раздувает их волосы. Внезапно наткнувшись на своё изображение, девушка похолодела, впившись взглядом в своё лицо. Её пальцы побелели. На фотографии она держала в руке бокал с алым вином, позолоченным светом свечей; на ней было серебристое полупрозрачное платье, её двойник поставила ногу на ступеньку длинной винтовой лестницы и кокетливо улыбалась. Длинные золотистые волосы мерцали, чуть шевелясь, как водоросли, колышущиеся под водой. Под снимком готическими английскими буквами было выведено её имя.

Пока она тупо пялилась на свою такую странную фотографию, Дарина вырвала у неё из другой руки остальную пачку, и, порывшись в ней, достала одну из картинок, затем протянула её Марии: - Смотри, вот она! Дарина коснулась картинки, чтобы та ожила: на фоне дремучего леса стояла Люмис в охотничьем костюме, и с мечом на боку в серебряных ножнах. Марии снова вспомнился сон про чёрных магов, которые сидели за столом, говоря о ней. Некоторых из них она узнала в колоде. Она не могла понять, что происходит, где кончается сон и начинается явь.

– Это - Люмис. Её имя написано внизу, как и у всех. Она - чёрный маг!
– со странным восхищением проговорила Дарина.
– Надеюсь, она всё-таки украдёт меня!
– воскликнула девочка в порыве обуревавших её эмоций.

– Ты так хочешь, чтобы тебя украли чёрные маги?

– Я хочу стать ведьмой, освоить чёрную магию, - что в этом плохого?
– горячилась девочка, скривив от обиды личико.
– Только моя недалёкая мамочка хочет меня защитить… от меня самой.

– А разве быть ведьмой - это хорошо?
– задала встречный вопрос сбитая с толку Мария, но у неё из головы не выходила собственная фотография в дерзком платье, в покоях, где она никогда раньше не была.