— Ну дырку вижу входящую, а что?

— А здесь?

Серёга перевёл фонарь на Горбуненко.

— Ещё одну дырку…

— А ещё у каждого по паре входных в туловище, с правой стороны спины… Теперь пойдём к машине.

Подойдя к джипу, он осветил пробоины в тенте и борту.

— Что скажешь?

Я ковырнул пальцем пробитый брезент, а потом, заглянув внутрь, полюбовался на то, как луч фонаря просвечивает сквозь отверстия, но особых мыслей от этого не прибавилось. Оглянувшись на полковника, пожал плечами и ответил:

— Что можно сказать — прямо какие-то снайперы работали. Двенадцать попаданий в машину, из них шесть пуль влепили исключительно точно.

— Больше мыслей никаких не возникает?

Я от этих вопросов начал постепенно раздражаться:

— У меня одна мысль, но совершенно неподтверждённая. Судя по россыпи гильз, стрелок был или один, или они во время работы рядом стояли, а значит, это лохи. Спецы так засаду не делают. Но для лохов они слишком хорошо стреляли. По движущейся мишени настолько хорошо отработать не каждый сможет. Опять-таки — гильзы прямо на обочине. Это что получается — немцы вдоль дороги шли, а может, даже голосовали? Тем более что, судя по следам, «виллис» тут тормознул. Почему он остановился? Фрицев увидел и решил подбросить? Бред полный… А моя мысль такая — в машине был третий, который и ухлопал остальных. Доехав сюда, под каким-то предлогом остановил джип и пульнул обоим в голову, а потом выскочил из него и, отойдя, добавил из автомата, чтобы на нападение похоже было…

— Вот! — Серёга поднял палец: — И у меня такая же мысль появилась. Так что поехали назад в дивизию и узнаем, кто был этот третий.

— Погоди, пехотинец говорил, что вроде звук машины слышал сразу после стрельбы, но не уверен в этом. Я следы посмотрел, но ни фига не понял — была ещё одна тачка или нет, непонятно…

— Да там всё так затоптано — чёрт ногу сломит. А сейчас надо ехать быстрей, вдруг что и выясним насчёт возможного попутчика.

Отпустив сержанта и оставив людей из комендантского взвода грузить трупы и забирать «виллис», мы поехали обратно. По пути я не удержался и начал цеплять Серёгу:

— Ну что, нерешительный ты наш? Если бы ты не орал, как больной бегемот, а потом не наводил по часу телефонные консультации, то мы бы этого Филиппа тёпленьким взяли. Но тебе обязательно повыпендриваться надо было, гнев начальственный демонстрируя. Опустить любимых подчинённых ниже плинтуса, куражась и тыкая пальцем в больные места. Как ты там вопил? «Ваше беспробудное пьянство опять одержало верх над половыми излишествами»?

Гусев на эти слова моментально отмазался:

— Что ты несёшь, не говорил я такого!

Но потом до него дошёл смысл сказанного и он коротко хохотнул. После чего, снова став угрюмым, спросил:

— А если в штабе никакого третьего не видели, какие действия предлагаешь?

— Элементарные — готовиться к ректальной тонзилэктомии, потому что этот возможный спутник Горбуненко не такой дурак, чтобы светиться перед штабными.

Серёга, с удивлением подёргав себя за ухо, признался:

— Хм… слово «ректальная» я знаю, а всё вместе что означает?

— Гланды будут рвать через жопу…

— Эхе-хех… Я вот тоже так думаю — вряд ли мы там видевших этого третьего найдём. А ведь он, скорее всего, и контролировал всю ситуацию. И ещё я думаю, днём он наверняка на дороге был и видел, что вы засаду сорвали. Возможно, даже проследил, куда трупы повезли. Ты, кстати, не заметил, за вами никакой машины не шло?

— Нет… Там этих машин, после съезда на шоссе, до хрена мотается, да и не думал я про возможную слежку.

— А этот контролёр, поняв, что засада не удалась, вернулся обратно и под каким-либо предлогом вытащил Горбуненко из штаба. Потом где-нибудь в сторонке подсел в машину и обрубил хвосты…

— И что теперь?

— Ты сам сказал — готовиться к ректальной …этой …как её? В общем — готовим гланды…

— Может, ещё обойдётся? Может, найдём третьего?

Но надеждам не суждено было сбыться. Несколько человек видели, как майор уезжал в одиночку. В смысле только с водителем. Чтобы он днём или под вечер разговаривал с кем-нибудь незнакомым, тоже никто не видел. Фамилии — Картавин, Кружков и Липкин, так по документам значилась троица засадников, тоже никакого узнавания не вызвали. Хотя удостоверения личности у несостоявшихся убийц Черняховского были обычные — армейские, что в свете последних событий внушало сильные подозрения, что эти ксивы — липа. В конце концов Гусев, сказав, что весь СМЕРШ в заговоре участия принимать точно не будет, решился вызвать профессиональных следователей для оприходования накопившихся трупов. Прежде чем ребята приступили к работе, Серёга их долго стращал особой важностью и секретностью дела, а я, поглядев на всё на это, просто пошёл спать. Утро уже скоро, да и набегался за сегодняшний день по самое «не могу»…

А с самого раннего утра меня разбудил красноглазый с недосыпу командир, и мы, взяв машину с охраной, опять отправились в дорогу. На этот раз путь держали в штаб фронта. Гусев с самого начала перелез на заднее сиденье и сказал:

— Я с адъютантом командующего созвонился. Сам Черняховский ещё отдыхает, поэтому я приказал предупредить его, что мы едем. Так что ты рули пока, а я подремлю — вторые сутки на ногах…

— Спи, часа два у тебя будет.

Времени отоспаться у Серёги было даже больше, чем пара часов. Оказывается, ночью неопознанные и неотловленные злодеи, уничтожив пост охраны, рванули мост через небольшую речку Корле. Это, конечно, не Днепр и даже не Москва-река, но машин возле переправы, которую с «шутками и прибаутками», густо висящими в воздухе, ударно ремонтировали сапёры, собралось достаточно. Там мы ещё часа полтора потеряли и поэтому, приехав в штаб, только-только застали командующего, который уже собирался сваливать. Но всё-таки успели вовремя и Черняховский, коротко ответив на приветствие, поинтересовался: