— Вы... — Том наклонил голову, чтобы лучше видеть глаза Колдуна. — Вы разрешаете нам забрать этот Камень с собой? Туда, на Побережье? Как здесь говорят, на Большую землю? Но ведь вы сами сказали, что там Камни теряют силу.

Хозяин Пещер улыбнулся горьковато и понимающе:

— Пока у Камня есть хозяин, пока ваш друг пребывает в Больном Царстве, не имеет значения, где они будут, здесь, в особой точке, или в любом другом районе Джея. Пусть даже в Космосе. Сейчас это — система, замкнутая сама на себя. Это и есть одно из тех особых условий, про которые я говорил вам. Во всяком случае, так мне кажется — на основании прошлого опыта. Конечно, я рискую, но... У меня просто нет другого выхода. Ни вы, ни я не знаем, когда и как вернется в наш Мир ваш товарищ. Вам опасно оставаться здесь надолго: Внутренние Пространства — не то место, где можно стать лагерем для долгой передышки. И я сомневаюсь, что тот или те, кому предстоит выполнить второе условие, придут к вам сюда. Если, конечно, этим человеком не окажется кто-то из вас. Что заранее предсказать невозможно. Да и Эпидемия не станет ждать, когда вы довезете то решение, которое добудет ваш друг в Больном Царстве, через половину Внутренних Пространств до Большой земли. Я понимаю, что могу лишиться Камня, но должен пойти на такой риск. Когда Камень станет для вас и Кайла бесполезным, люди Джея помогут вернуть его мне.

— Ну что же. — Сухов осторожно, как ребенка, потянул Кайла за руку. — Нам и вправду придется спешить. А жаль: нам о многом надо расспросить вас. То, что мы узнали сейчас и здесь, это... Это только самый верхний слой всей... Всей этой безумной игры.

— Есть те, которые довольно много знают о Камнях. — Зорич легко коснулся плеча Проводника. — И еще о большем догадываются. И есть те, с кем мне приходилось работать, они сейчас не у дел там, на Большой земле. Но все эти люди могут помочь вам. Будьте лишь достаточно осторожны. Почти все, кто был связан с работой института, находятся под постоянным наблюдением. Самые разные глаза присматривают за ними. И сам Джей далеко не безразличен к ним.

— Мы знаем это достаточно хорошо. — Теперь пришла очередь Тома криво улыбнуться. — И про чужие глаза, и про то, что это значит, когда Джей к тебе не безразличен. И мы будем осторожны.

Он обернулся: Проводник уже вел Кайла, расправившего плечи и непривычно тихого, вниз по тропе. И Цинь, шевельнув в знак прощания узкой, загорелой кистью руки, не оборачиваясь, поспешила за ними. Том повторил ее жест и тоже начал спускаться в море тумана, окутавшего долину.

Этот туман не рассеялся к полудню, наоборот, стал плотнее и начал расслаиваться, обретая какую-то внутреннюю структуру, словно пытаясь породить другой, совсем не похожий на реальность мир — мир причудливых расселин и уходящих в никуда анфилад сводчатых залов. Осень давала понять, чье теперь время, — злая и лживая осень Внутренних Пространств. Плавание в этом призрачном смешении обманчивого сна и жесткой, полной опасностей яви было сущей пыткой. Очертания крутого берега норовили утонуть в зыбкой, холодной мороси, а течение то тут, то там закручивалось все новыми водоворотами, уводя плот с курса, разворачивая его на коварные мели, заставляя плывущих постоянно прощупывать дно шестами и теми же шестами отталкиваться от то и дело выплывающих из ниоткуда, нависающих над стылыми водами выступов скал, а то и странно изогнутых, обросших шевелящимися побегами-щупальцами корней.

А кроме этого довольно изматывающего и неблагодарного занятия, надо было еще присматривать за Кайлом — тот был явно не годен на то, чтобы править плотом. Даже кормить его было трудновато: то и дело забывал подносить ко рту тубу с пищевым концентратом, пристально вглядываясь в туман, он был сосредоточен на чем-то, чему не было места в этом Мире — мире коварной реки и смертельно опасных берегов. Проводник, Павел и Том сменяли друг друга, присматривая за ним. Они почти не говорили друг с другом — река отнимала все силы и все внимание. Цинь как заведенная то промеряла глубину фарватера, то пыталась определить курс по спутниковым радиомаякам, ожесточенно воюя с простенькой навигационной программой своего «ноутбука». Но даже эта старая как мир система давала сбои здесь — во Внутренних Пространствах, где то и дело сигнал «плыл», двоился и троился, подхваченный радиобуями-«пересмешниками» — еще одним наследием древних войн. Китаянка проявляла чудеса терпения и выдержки, но время от времени все-таки объясняла «ноутбуку», что она о нем думает. После этого она меняла метод и начинала шаманить по-своему, как учили ее в секте, но и применение магии, похоже, также не слишком помогало успешной навигации.

К тому моменту, когда Сухов заговорил о том, что не помешало бы поискать на берегу место побезопаснее и устроить привал и совет, Том начал ощущать, что мироздание плывет вокруг него, словно движимое легким ветерком. С облегчением передав шест молча подошедшему к нему Проводнику, он очередной раз опустился на корточки напротив сидящего у контейнера с экспедиционной утварью Кайла. Вспомнив слова Колдуна, он осторожно развернул спрятанный в спальный мешок Камень и протянул его по-прежнему отрешенному и безразличному ко всему окружающему спутнику. Кайл взял кристалл с какой-то нежностью, улыбка тронула его губы. Тому почему-то не хотелось отрывать ладони от шершавой поверхности кристалла, и они так и застыли на миг, вдвоем сжимая диковинный талисман. И на этот, вдруг ставший бесконечным, миг Том снова ощутил странное чувство — чувство «убегания», ненадежности, зыбкости Мира вокруг себя.

Он на мгновение, не больше, прикрыл глаза. И провалился в бездну.

Из бездны его вернула рука Сухова. Он осторожно тряс Тома за плечо.

— Что с тобой? — с тревогой спросил Павел, вглядываясь в его помутневшие, словно внутрь себя повернутые, глаза.

— Со мной? — Роббинс с трудом оторвал руки от Камня, который они вдвоем с Кайлом сжимали, словно стараясь слиться с ним. — Ни... Ничего. Так — привиделось.

— Ты уже больше часа сидишь этак вот. — Тревога не сходила с лица Павла. — Смотри, как бы не... Тут что-то творится вокруг. Ерунда какая-то.

Том и сам уже видел, что творится неладное. Плот качало и подбрасывало, откуда-то спереди, из мглы, накатывались на него неровным строем плоские, какой-то могучей силой вздымаемые волны. Захлестывали палубу, наклоняли ее под опасным углом. Проводник и Цинь уже не орудовали шестами, а держали их на весу и напряженно всматривались в наступающий туман — куда-то вперед и вверх.

А там, вниз по течению, где широкая отмель почти рассекала реку на рукава, двигались в мутной мгле исполинские тени. Казалось, невидимые в тумане окрестные скалы ожили и затеяли странный хоровод. Тяжело, сотрясая окружающий Мир низким, на грани инфразвука уханьем тяжелых стоп, ударяющих по дну, с шумом расступающихся вод и с утробным завыванием древних, сверхмощных сервоприводов, пересекали реку исполинские, угловатые тени. И самым жутким в этих расплывающихся призраках были не их устрашающие, сказочные размеры и мощь, а неуловимое, карикатурное сходство с человеческим обликом — уродливое, словно усмешка сатаны.