— Надо, — Павел облизнул вмиг пересохшие губы, — надо хотя бы отвлечь их от реки. От тех... Запустить глайдеры.

— Нет. — Том покачал головой. — Это же... Это — вызов. Если бы Джей хотел нас уничтожить, он бы это сделал вмиг. Он... Ты уже понял, чего он хочет. Проводник недаром сказал тогда...

Павел выпрямился. Он, прищурясь, смотрел на равнину, на сужающееся вокруг них кольцо сотворенных из сверхпрочной металлокерамики уродов и, казалось, не слышал его.

— Хотел бы я знать, куда смылись эти чертовы курвы — ваши водители с проводниками, — пробормотал он себе под нос.

Неяркое, издали похожее на невинный солнечный зайчик пятно плазменного заряда покатилось от простертой вперед руки мегаробота по заснеженной степи к лагерю, оставляя за собой дымную черную полосу. Исчезло, погасло меньше чем в двух сотнях метров от ограждения.

— Это они предлагают сдаваться, — кивнул Павел на покрытый копотью след. — Хотел бы я знать, как сдавались в тех войнах.

Хриплое завывание заставило их обернуться к реке.

— О гос-с-споди! — Том словно попытался заслониться бесполезным карабином от дьявольского видения: там, с того берега, сотрясая равнину, на них шел еще один толем. И на прямой, соединяющей его с лагерем, только одно препятствие стояло на его пути — почти незаметная на фоне темных вод реки рощица, укрывавшая от посторонних глаз плот и трех путников на нем.

Снова со свистящим шипением покатился по горящей земле огненный колобок. Еще и еще. Том уже не оборачивался на этот злой звук. Он не отрывал взгляда от снега, тающего на керамической броне исполинской громады, наплывающей на него прямо из кошмара,

— Давай, — сказал он Павлу. — Давай!

И когда он обернулся, Павел «дал».

Тьма, мерцающая и неуловимая, сгустилась перед ним, образовала столб, такой знакомый Тому теперь, и стала Демоном.

— Я не хотел звать тебя, — глухо сказал Павел. — Но...

— Не важно, чего ты хотел и чего не хотел. Ты позвал меня. Теперь все зависит от того, как ты сумеешь мною управлять. Это — дело для тебя новое. Поторопись — и помни...

Сухов молчал. Что-то происходило в нем. И сам он становился чем-то другим. Иным — не тем, чем был когда-то, до той поры, когда стал хозяином Демона. А сам Демон начал исполнять приказ — тот, что прочитал в сознании своего нынешнего господина. Он повернулся и пошел навстречу голему. Том и Павел смотрели ему вслед, и то, что они видели, было похоже на дурной сон.

С каждым шагом Демон рос. Расплывался и терял свои и без того не слишком четкие очертания, стал подобен колышущемуся занавесу северного сияния, только не из света сотканному — из тьмы. Все происходило словно в фильме, снятом «рапидом»: ужасающе медленно и одновременно неумолимо стремительно. Том не успел еще смахнуть пот, бисеринками выступивший у него на лбу, а две исполинские фигуры уже сошлись прямо над рекой. И прежде, чем все началось и кончилось, он только и успел, что сказать себе: «А он не отражается в воде, этот черт...»

Он ждал чего-то, что ударило бы по нервам: обмена молниями, огня, грома и скрежета, но вышло иначе. Словно старого друга, Демон обхватил голема за плечи, притянул исполинскую громаду к себе, словно обволок чудовищного истукана тьмой. И вот он уже шел дальше, продолжая с каждым шагом меняться, превращаться во что-то иное. А толем остался посреди реки, медленно рушась, оседая в ее стылые воды. Становясь островом, уродливой отмелью, окутанной облаком пара. Вода кипела вокруг раскаленной руины слоями тумана, громоздящимися все выше и выше, скрывая от глаз конец мегаробота.

А Демон стал тучей. Венцом тьмы, вставшим над равниной. Только теперь все каменные чудища, плетущиеся по заболоченной, колышущейся под их шагами земле, переключили свое внимание на нового врага, и игра пошла всерьез.

— Ложись! — только и успел выкрикнуть Сухов.

Том замешкался и едва не ослеп: в небе рванул заряд, рассчитанный, пожалуй, на отражение среднего ракетного удара. На несколько секунд он еще и оглох, так что хрип и завывание новых реактивных драконов, дракончиков и плазменных шутих не слышал, а, скорее, ощущал, спиной и внутренностями, норовящими вылететь наружу от каждого громового удара, катящегося над отрогами, гулко отражающегося от стены Предельных хребтов.

Он пополз под укрытие приземистого глайдера. Обернулся на Сухова. Тот стоял на коленях и, закрыв глаза, словно молился неведомому богу. И он был сейчас Демоном, а Демон был им. Дар подсказал это Тому. И некоторое время все они — трое — были чем-то одним.

А потом все это стало воспоминанием. Осталась только усталость, звон в ушах да медленно гаснущие фейерверки. Они стояли, оглядывая окружающий мир, так изменившийся за считанные десятки секунд. Секунд, сопровождавшихся громом взрывов и слепящим пламенем термоядерной плазмы. А над равниной вставали огромные столбы дыма. Столбы, обозначившие места, где гибель настигала смертоносных кукол-гигантов, которыми надумал было поиграть Бешеный Бог Джея. Том считал эти гигантские костры про себя: «Шесть, девять. Вон там, за рекой, — еще три. Кажется — все». Он повернулся к Павлу. Тот стоял за его спиной. И Демон стоял рядом с ним.