Но оружие у парней было боевым, настоящим: кавалерийские карабины, военные ножи, гранаты. На ремне у одного из гостей висел наган в новенькой коричневой кобуре; я догадался, что вижу командира. На шапках партизан рдели косые кумачные полосы, в глазах горел огонь отваги — не струсят, если столкнутся с врагом.

Во все глаза смотрели люди на народных мстителей: вот она — наша Советская власть, она — рядом, нас есть кому защитить от фашистов! Со всех сторон спешили к партизанам люди, несли всяческое угощение.

И тут к партизанам пробился невысокий, но крепко сбитый Митя Огурцов. Перед самой войной ему исполнилось шестнадцать, Митя учился в неполной средней школе, окончил семь классов, был комсомольцем, а на груди у него всегда горел значок «Ворошиловский стрелок». Стрелял он метче всех в округе, даже ездил на соревнования в город Остров.

— Товарищи! Возьмите меня с собой, в отряд возьмите!

Митя умоляюще смотрел на партизанского командира.

— Подрасти надо! — отозвался командир со строгостью в голосе. — Оружие имеется?

— Имеется… Ружьё, одноствольное…

— Это не оружие, — нахмурился командир. — Вот если, скажем, у тебя был бы пулемёт, мы бы ещё подумали… Желающих идти в партизаны очень много, а оружия пока у нас мало. Не хватает карабинов, совсем мало гранат, мало патронов, нет взрывчатки, медикаментов. И кроме того, в отряд мы берём самых достойных.

— Митя достойный, — заволновались люди.

— Пусть ищет оружие! — повеселели партизаны.

Всадники умчались, и даже я, совсем маленький мальчишка, понял вдруг, что партизанам очень трудно, что партизанам надо помогать.

Наутро я разбудил на восходе солнца Серёгу, взял корзину — корянку, сказал матери, что пойдём за ягодами.

— Только туда не ходите, где бой был, — предупредила мать нас с Серёгой. — Там гранаты могут быть, мины…

— Что ты, мам, мы ни в жизнь не пойдём туда. Там страшно.

Но туда-то мы и пошли, вернее, побежали. На гари темнели провалы окопов, и, спрыгнув в ближайший, я увидел на его дне россыпь патронов. Наклонился, принялся собирать патроны, будто ягоды.

— Помоги мне, — попросил я подоспевшего брата.

— Сам себе помогай! — огрызнулся Серёга и принялся набивать патронами карманы штанов, которые вскоре стали похожими на галифе.

Отяжелев, братишка с трудом выбрался из окопа.

— Патронов набрал, карабин искать буду!

В кустах долго гремело и звенело, пока вновь не появился Серёга — с винтовочным шомполом в правой руке.

— Штука какая-то непонятная.

— Это шомпол, им чистят оружие.

— Надо ж, от карабина один шомпол остался…

И вновь загремело, зазвенело в зарослях чернотала. На этот раз братишка выволок зелёную брезентовую сумку с красным крестом.

— Санитарная, сам знаю… А таблетки там положены?

— Есть, наверное, и таблетки.

— Хорошо, что нашли: партизаны в лесу живут, простудиться могут!

— Их и ранить могут, а в сумке йод, бинты. Давай-ка её сюда!

Сумка не очень заинтересовала брата, вновь послышались шум и звон — поиски продолжались.

Серёга выбрался из кустов не скоро, но в руке у него была ещё находка: немецкая граната с длинной еловой ручкой.

— Это что за толкушка? — спросил братишка с недоумением.

— Граната, смотри не крути её, а то улетишь выше ёлки!

Всё найденное мы сложили в корянку, лишь шомпол Серёга оставил при себе. Домой двинулись краем леса, хоронясь за деревьями. Брат шёл первым, зорко поглядывая по сторонам. Вскоре мы вышли к болотному озеру с бурой торфяной водой, в котором даже караси не водились. На берегу озера стояла пара лошадей в упряжке, лежали какие-то ящики. Вдруг забурлила вода и вынырнул Митя Огурцов.

— Пойдём, посмотрим, чего он ныряет, — предложил я Серёге.

— Да, посмотришь, отберёт гранату и сумку…

Я понял, что лучше смотреть издали, затаился за елью. Тем временем Митя выбрался на берег, взял льняные верёвки и вновь полез в озеро.

— Чего это Митя верёвки затаскивает? — удивлённо спросил братишка.

— Помнишь сказку про Балду? Подожди, сейчас из воды черти начнут выскакивать, зелёные, страшные!

— Не надо смотреть, побежали… — Серёга по-настоящему был испуган.