Стою в дверях, вдыхаю утреннюю прохладу. Пекарям часто доводится встречать рассвет. Все-таки здорово, что я сменила профессию – люблю смотреть, как восходит солнце.

В японском ресторанчике тоже встают рано – нужно успеть на рыбный рынок. Кико машет мне рукой и выставляет за порог миску с рыбными потрохами. Хекл и Джекилл набрасываются на подношение так, будто не ели целую неделю. Я кормлю кошек рыбой только два раза в неделю, чаще им вредно, но угощение есть угощение. «Немного вредного не повредит». – Что-то я сегодня все время цитирую бабулю.

Я очень благодарна ей за то, что она взяла меня к себе, когда родители окончательно съехали с катушек. Однажды ночью – мне тогда было лет пять – бабушка пришла и забрала меня. Впрочем, они и не возражали. «Вам нельзя иметь ребенка!» – сказала бабушка. И была права. У матери и отца не было ни малейшего представления о том, как растить ребенка. Бабуля научила меня пользоваться ножом и вилкой, носить обувь, включать и выключать свет. Родители ратовали за возвращение к природе, и у нас в доме были только свечи. А вместо туалета – выгребная яма. Какая же там стояла вонища! Я ходила босая даже зимой. Когда вспоминаю свою жизнь в родительском доме, из глубин памяти всплывает лишь одно ощущение: холод. Вечный холод. Родители до сих пор живут в Нимбине, и дай бог, чтобы они и дальше там оставались. Я всегда была большим разочарованием для мамы и папы, что, впрочем, справедливо – признаться, я тоже от них не в восторге.

Мрачные мысли, особенно для такого ясного утра. Возвращаюсь к печи и, достав из нее докторский хлеб, отправляю туда ржаной. Затем перебираю травы и мелко режу – все, кроме лаврового листа. Забрасываю рубленую зелень в тесто, мешаю, раскатываю, придаю рулетикам форму, отправляю в печь. Настроение улучшается. От аромата свежих трав – не иначе.

Маффины будут с малиной. Вымешивать их долго нельзя, а то получатся жесткими. Ставлю кексы в печь и снова выхожу на улицу. Хекл и Джекилл, плотоядно облизываясь, неспешно возвращаются домой. Раздается свист. Значит, уже семь утра, время утренней почты. Сегодня я управилась с работой в рекордные сроки и могу со спокойной душой выпить чашечку кофе с бутербродом из хлеба «Семь семян» и сыра и почитать хронику происшествий. Разносчик газет, проезжая мимо на велосипеде, по обыкновению лихо метнул мне свернутую в трубку газету, упакованную в полиэтилен. Я приняла подачу. Хекл и Джекилл резво разбежались из-под колес его транспортного средства на разные стороны Каликоу-элли, а, вернувшись, расположились у двери пекарни, словно два каменных изваяния, чутко ловя носом утренние запахи.

Оставив их снаружи, я вернулась в дом и заперла дверь. Захотят войти – нырнут в кошачью дверцу, вырезанную таким образом, что даже самому опытному вору не удастся дотянуться до замка. Поднимаюсь в спальню за рабочей одеждой и возвращаюсь на кухню – принять очередную порцию бодрящего кофеина. Снимаю спортивный костюм, осматриваю вчерашние царапины – почти зажили. Облачаюсь в рабочую одежду и сажусь с чашечкой кофе и куском свежеиспеченного хлеба «Семь семян». Вкус именно такой, как я ожидала – отменный. И режется отлично. А какой аромат!..

Изрядно помучившись, вскрываю упаковку газеты (иной раз эта процедура доводит меня до исступления, но сегодня я не стала проверять на прочность свои ногти и нервы, решив воспользоваться кухонным ножом – лучшим другом девушек). Нож я точу так часто, что на лезвии образовалась выемка в форме полумесяца. Друиды могли бы запросто использовать его для сбора омелы. Как только я развернула газету, Горацио запрыгнул на стол, расположился прямо по центру и приступил к утреннему туалету, предоставив мне возможность читать вокруг него.

«Еще одна передозировка», – гласил заголовок. «В городе объявился серийный убийца?»

Хороший вопрос! И неплохо бы узнать ответ. Прочитав часть текста, не занятую полосатым мехом, я заинтересовалась настолько, что позволила себе отодвинуть Горацио на спортивный раздел. За последние три дня в городе зафиксировано четыре случая передозировки. Троих наркоманов удалось спасти, один скончался. Назывались имена и приводились подробности. Как выяснилось, все пострадавшие были завсегдатаями «Супов рекой». Приводилось высказывание старшего констебля Л. Уайт: мол, ведется расследование, и добропорядочным горожанам не стоит поддаваться панике. «Ну что ж, не будем», – решила я и почти успокоилась. Признаться, не жалую я наркоманов, да и кто их любит? От них одни неприятности. Но с чего Лепидоптера взяла, что они не относятся к добропорядочной публике?

Пробежав глазом остальные новости – по обыкновению неутешительные, я перевернула страницу и попыталась решить кроссворд. Дохлый номер. Пора выходить на работу. Мои помощницы уже открывали ставни. Город проснулся: загудели машины, зазвенели трамваи, застучали каблуки, в окнах офисных зданий загорелся свет. Мельбурн встречал новый день.

Утро прошло как всегда: отправляла заказы, ругалась с разносчиком – он, по своему обыкновению, напортачил в счетах, и мне пришлось все проверять. Восстановив справедливость, я отправила его выполнять заказ и, глядя ему в спину, подумала: вдруг парень со злости возьмет и выбросит весь хлеб в первый попавшийся мусорный бак? Я – жертва собственного успеха: раньше можно было, не задумываясь, вывалить хлеб на тележку и не морочиться со счетами. Я уже давно решила нанять другого курьера, да все времени не хватает! Отправив злополучный счет в ящик, я подняла голову и невольно зажмурилась – настолько яркая персона заявилась ко мне в булочную. Представьте себе человеческую особь ростом примерно метр восемьдесят три, на шпильках, в алом кожаном корсете и колготках-сеточках, с черными, до пояса распущенными волосами, в ошейнике с шипами на точеной шее и с такими же браслетами на точеных запястьях. Для полной картины только плетки не хватало. Госпожа Дред, хозяйка салона кожаной одежды, собственной персоной. И, судя по всему, в прескверном расположении духа.

– Вы видели, что намалевали у меня на магазине? – завопила она звучным контральто, которому позавидовала бы не одна оперная дива.

Покупатели – независимо от пола – разинули рты, позабыв, за чем пришли, а это плохо для бизнеса. Я выбралась из-за прилавка, кивнув Кайли, чтобы та заняла мое место. Горацио приподнял бровь: он никак не ожидал такого поведения от приличной дамы. Надо поскорее выпроводить госпожу Дред за пределы булочной.

– Ну-ка, покажите, что там у вас такое, – сказала я.