– Это его головка, – сказал Пол, – я вижу его головку.

Не здесь. И не сейчас. Ты не хочешь этого, обращалась она к ребенку. Но несмотря на это, она тужилась все сильнее и сильнее. Все, что угодно только бы прекратилась боль.

Еще один толчок.

Вопль.

Он вышел из нее, он был сам по себе. Должно быть, так себя чувствует бутылка шампанского, когда из нее вылетает пробка.

– Замечательный ребенок, – произнес Пол дрожащим голосом. – Мы можем позвонить твоему отцу и сообщить ему хорошие новости.

– Мы назвали его Рэли, – сказала в телефонную трубку Бет, лежа на кровати. – В честь моего отца. Пол сказал, что если мы так назовем ребенка, то отец будет обязательно присылать нам деньги. – Она посмотрела на простыню, которая прикрывала ее. Было так странно видеть, что живот плоский. – О, Ферн, я знала, что он будет тронут. Я просто знала это. Он прислал пятьсот долларов и сказал, что пришлет еще.

– Рэли? – переспросила Ферн с неудовольствием в голосе. – Глупое имя. А как насчет настоящего имени? Тимоти, Энтони, или Кристофер? Вот это настоящие имена.

– Но тогда это будет не в честь моего отца, – сказала Бет, слегка раздражаясь. Какая все-таки Ферн тупая. – А какое время ребенок выбрал, чтобы появиться на свет? – добавила она. – Как раз во время землетрясения, когда все вокруг рушилось.

– Кстати о землетрясении, – хихикнула Ферн. – Я хотела тебе рассказать. Я была с тем парнем, и тут все начало двигаться. Я подумала: вот это парень. Со мной раньше ничего подобного не было, а потом я шлепнулась на пол.

– Я никогда в жизни не была так напугана, – прошептала Бет, опять ощущая тот страх. Боже, первые два дня не работал телефон, не было света. Игрушки Дианы валялись на полу. Многое разбилось. Попадала мебель, были утрачены ценнейшие вещи. А ребенок лежал в своей колыбели и засыпал, как казалось Бет, лишь на минутку.

Наконец включили электроэнергию. Они сидели в ужасе вдвоем перед телевизором и смотрели на разрушенные здания, поваленные деревья. Бет укачивала ребенка, чувствуя, как по ее щекам текут слезы, когда она слушала рассказы напуганных людей, которые потеряли все. Эпицентр землетрясения был не здесь, а в Бейкерсфилде, чуть севернее. Она даже не могла смотреть на съемки оттуда. Это было слишком ужасно.

– Мне казалось, что пришел конец света, – добавила она охрипшим голосом.

– Да? – сказала Ферн. – А мне это показалось интересным: все вокруг качается и катится. Вот это приключение!

– Ферн, ты должна видеть ребенка, – перебила ее Бет. – Он такой очаровательный. У него огромные голубые глаза и ресницы, уже сейчас. А на голове светлый пушок. А ямочка, одна, на правой щеке. О, он такой красивый!

– Я думаю, – с сомнением сказала Ферн.

– Ты не поверишь, но Пол нашел ему работу. Он будет сниматься в кино, когда ему будет пятнадцать дней.

– Да? И кого же он будет играть?

– Младенца, – ответила Бет. – Он будет играть роль ребенка.

– О Боже, – вздохнула Ферн. – Это я понимаю. Я имею в виду чьего ребенка? Сэр Джордж Дин может что-нибудь написать об этом. «Рождение звезды». Гениально. Почему-то извращенцы ужасно сентиментальны. Бог знает почему.

– Это фильм Сьюзен Хейуорд, – сказала Бет.

– Понятно, – сказала Ферн, а Бет показалось, что она видит, как Ферн зажала телефонную трубку между ухом и плечом и делает записи. – Итак, Рэли Барнз и его первая роль, роль младенца. Замечательно, да?

– Да, замечательно, – счастливо согласилась Бет, думая о том, как здорово, что о Рэли напишет сэр Джордж Дин, может быть, даже упомянет о нем в своем телевизионном шоу, а ему всего лишь пять дней. Она чувствовала, что ее груди набухли от молока, что оно струится по ночной сорочке. Полу пора бы вспомнить о том, что ребенка пора кормить и принести его от агента, которому он понес его показывать.

– Ферн, – сказала она, – тебе нужно посмотреть на него, когда я кормлю его грудью. Он так жадно ест. У него самый чудесный ротик. Как бутон. Знаешь, когда он сосет мою грудь, это самое чудесное ощущение в мире. Он так близок мне, я испытываю к нему такую нежность. Я как будто была рождена для того, чтобы быть матерью Рэли.

– Перестань, – прервала ее Ферн. – Это меня утомляет.

– Как бы там ни было, он действительно очаровательный, – неудовлетворенно закончила Бет.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась Ферн.

– Слабость, естественно. О, это было ужасно, Ферн. Я никогда не испытывала подобной боли. Возьми самую ужасную боль и умножь на миллион, и то будет недостаточно, – сказала она. – Я просто не могу описать тебе этого.

– И не надо, – сказала Ферн. – Ты будешь в порядке через пару недель? Сможешь выбраться из этого дома? Это хорошо, что твой старик прислал тебе немного денег. Тебе хватить на некоторое время. А потом ты сможешь попросить еще.

– Ах, я не могу звонить ему, мне стыдно.