— Надо бы прогуляться, — сказал Нико, запихивая в рот остатки омлета. — Проветриться надо.

— Уже уходишь? — спросила Лукреция, отвернувшись к окну. — Ну, иди.

— Я не ухожу. Я хочу погулять.

— Один, естественно.

— Один? Я думал, ты тоже захочешь прогуляться.

— Я-то может и захочу. Но мои любовники обычно меня стесняются и никуда со мной не ходят.

— Я тебя не стесняюсь, — сказал Нико.

— Я тебе не верю.

— Ну так пойдем?

— У тебя есть друзья?

— Есть.

— Ты меня с ними познакомишь?

— В этом городе у меня только один друг.

— Ну, я так и ожидала. Друзья есть, но в этом городе только один, и он наверняка уехал сейчас куда-нибудь, вернется нескоро.

— Нет, он тут, недалеко. Мы остановились тут в таверне.

— Теперь ты мне скажешь, что ты вообще не из этого города.

— Конечно нет. Я — настоящий нивериец, хоть и родился в Кникиче. Но Кникич так или иначе — ниверийская земля. Ниверия испокон веков владеет Кникичем.

— Не говори глупости. Я уверена, что ты живешь в этом городе.

— Посмотри на меня. Я похож на человека из этого города? Я — нивериец.

— Никогда о таких не слышала.

— Не выдумывай. Про Ниверию все знают.

— А я не знаю. Ты все врешь. Меня никто не любит.

— Я тебя люблю.

— Ой, только не ври. Не люблю, когда врут.

— Я правда тебя люблю.

— Ты меня сегодня же бросишь.

— Не брошу. Я тебя никогда не брошу.

Она с сомнением посмотрела на него, но он почувствовал, что ей приятно.

Лукреция постаралась одеться очень эффектно. Будь у Нико чуть больше интереса к таким вещам, он бы сразу оценил не очень элегантный, слегка вызывающий, но вполне привлекательный ее наряд. Черные волосы свои она уложила красиво и легко, с тщательной долей небрежности. Верхняя часть платья эффектно обтягивала вдруг оказавшиеся очень женственными формы, а нижняя, не кринолин, но уже и импозантнее, подчеркивала, чуть слишком, округлость бедер. Платье было до полу и скрывало платформу на одной из туфель. С этой платформой Лукреция почти не хромала.

— Тряпки я твои выбросила, — сказала Лукреция.

— Это зачем же, — запротестовал Нико.

— Очень грязные. Вот, выбирай.

Перед Нико открыли огромный шкаф, плотно набитый местной одеждой.

— Это мне от сбежавшего мужа досталось. Из моды ничего пока не вышло, он сбежал всего два месяца назад, — объяснила Лукреция. — Выберешь сам, или тебе помочь?

— Как хочешь, — сказал Нико, задумчиво щупая рубашки, дублеты, и камзолы. — А плаща нет?

— Плащей давно никто не носит. Может у тебя в Нигерии носят…

— В Ниверии.

— Да. А нормальные особи не носят. Ну как, нравится что-нибудь?

— Не очень, — сказал Нико. — Как-то все очень вульгарно. Ну, выбери мне что-нибудь.

— Так я и знала, — сказала Лукреция. — Меня всегда используют. Выбери ему. Сам не может. Поиграют, поиграют, и выбросят. Все особи сволочи, но мужчины особенно.

Но она все-таки выбрала ему и штаны, и чулки, и башмаки, и роскошную льняную рубашку, от которой любой астафский щеголь пришел бы в восторг, и которая не произвела на Нико впечатления. Камзол Нико облюбовал себе ярко-красный и ни за что не согласился бы на другой, и даже, наверное, ушел бы и хлопнул дверью, поскольку камзол ему действительно очень понравился, но, к счастью, красные камзолы как раз были в моде в то время в городе эльфов.

— А где мой меч? — спросил он.

— Дубина, — сказала Лукреция. — Рыцарские времена давно прошли. Не таскайся по городу с мечом, тебя арестуют.

— Арестовать меня не просто, — сказал Нико, интригуя.

— Одевайся.

Они вышли на улицу, где вовсю светило ласковое солнце. Лукреция махнула рукой, и стоявшая неподалеку карета подъехала к дверям особняка. Кучер спрыгнул с облучка и поклонился Лукреции.

— Как просто здесь нанять карету, — заметил Нико одобрительно.

— Нанять не очень просто. Это моя карета.

— А кучер?

— Тоже мой.

Нико отодвинул кучера и открыл перед Лукрецией дверцу. Чуть замешкавшись, он галантно предложил ей руку, чтобы помочь влезть внутрь.

— Я и забыла, — сказала она, влезая, — что, вообще-то, мужчина должен по этикету подавать руку даме, когда они в карету садятся. Похоже, мне вообще никто руку не подавал, никогда. Про обычай я, скорее всего, слышала в детстве, а может видела где-нибудь на улице, не знаю.

Нико сел рядом и кучер прикрыл дверцу.

— И куда же мы едем? — спросил Нико.