Об остальном генерал должен был догадаться сам. Фальшивомонетничество, похищение людей – это опасные преступления. Контрразведка, которая давно занимается борьбой с организованной преступностью, запросто может увести это почти раскрытое дело из-под носа у милиции.

Конечно, дело будет завершено с блеском, присущим нашей контрразведке. А потом начальник контрразведки не упустит возможности сказать самому высокому милицейскому генералу: «Не справляются твои орлы, Федя». А самый высокий милицейский генерал скажет среднему милицейскому генералу: «Что у вас творится, Иван Иванович?! Контрразведка раскрывает ваши преступления да еще и хвастается. Не справляются ваши орлы. Объявляю вам устный выговор».

А псковский генерал – не средний и даже не полусредний. У него всего одна звездочка. Пока этот устный выговор докатится до него, он превратится в выговор с занесением, а то и в отстранение от должности.

И генерал сделал две вещи, которые в таких случаях делают все генералы. Он позвонил начальнику бумажного сыщики и попросил его передать капитану Вкуснятину, что теперь он старший лейтенант Вкуснятин. Потом генерал вызвал «Скорую помощь» и сказал, что ему надо срочно сделать операцию на сердце или в крайнем случае укол витаминов.

– Снимите с майора домашний арест, – попросила мама, которая молча слушала оба разговора.

– Снимаю, – ответил генерал.

– Вы напишите, что снимаете, – упорствовала мама.

– Нет, – ответил генерал, – много чести какому-то старшему лейтенантишке, чтобы я его приказание отменял. Я же отдал приказ по команде.

– Приказ по команде дойдет только завтра, – сказала мама, – сегодня же выходной.

– Нет, – повторил генерал. – Ничего я не буду писать. Я опасно больной человек, в конце концов.

Они посмотрели друг другу в глаза, и мама поняла, что генерал не уступит. А генерал, наверное, понял, что мама не простит. Но, в конце концов, ему было даже приятно иметь врага в столичной контрразведке. Все спецслужбы в мире соперничают друг с другом. От этого они только лучше работают.

– Поехали, – бросила мама своим и ушла не прощаясь.

А Измятый майор спросил:

– Разрешите идти?

Генерал смерил Блинкова-младшего недовольным и оценивающим взглядом. Так смотрят, когда нужно сказать что-нибудь не предназначенное для посторонних ушей. Взрослые определяют, принадлежишь ли ты к разумному или к растительному миру.

Блинков-младший изо всех сил постарался быть похожим на маленького безобидного идиота. Сидя на руках у майора, это было нетрудно. Для верности он хотел пустить слюни, но потом решил, что это будет уже лишнее.

– Ну и зачем ты меня подставил, Саня? – спросил генерал.

Измятый майор, который еще в машине успел пошептаться с мамой, начал без зазрения совести валить все на нее.

– Это Терминатор, а не женщина, товарищ генерал, – сказал он плаксивым голосом. – Видали, сколько орденов?! Я.ее уговаривал подождать до понедельника, чтобы все оформить честь по чести. Я бы передал фотографии тайника своему начальству. Мое начальство передало бы вашим подчиненным. Они доложили бы вам… А она мне даже договорить не дала! «Хорошо, – отвечает, – действуйте. А я до понедельника своими силами разберусь, что там у вас за похитители в Больших Грязюках. Только вы попозже вызовите меня на опознание, когда все трупы откопаете из-под развалин!»

Генерал засмеялся и спросил:

– Ну она хоть ничего? Не вредная? Он, конечно, все понял.

– Да нет, нормальный профессионал, – ответил Измятый майор. – Просто ее довели. Ребенка украсть!

«Ребенок» на всякий случай сделал круглые невинные глаза.

– Иди, Саня, – вздохнул генерал. – Ты хотя бы в этом тысячелетии окончишь свой институт?

– Не обещаю, но постараюсь, – улыбнулся Измятый майор, повернулся, и они вышли прежним порядком: майор своими ногами, а вещественное доказательство Блинков-младший у него на руках.

Мама сняла форменную тужурку и свернула ее орденами внутрь. В белой парадной рубашке с галстуком она была похожа на стюардессу. Если рассказать постороннему человеку, что пять минут назад она так лихо обращалась с генералом, тот ни за что не поверил бы.

– Ну, теперь вы быстро закончите? – спросил маму Блинков-младший.

– Закончим? – удивилась она. – Все еще только начинается!

К генеральской даче с воем подлетала машина «Скорой помощи».

Псковский генерал пережил на своем посту пятерых министров и бесчисленное множество генералов помельче. Поэтому он поступал осторожно, как царедворец. Если Измятый майор с успехом ликвидирует преступную группу Палыча, то генерал доложит своему начальству, что, несмотря на болезнь, всячески содействовал поимке преступников. А если майора ждет провал, генерал скажет, что никаких письменных указаний не давал и вообще был болен.

Для Измятого майора это означало, что до понедельника он оставался и освобожденным из-под ареста, и как бы не освобожденным. Генерал освободил, а какой-нибудь полковник еще не знал об этом. Поэтому майор не мог пользоваться всеми возможностями оперативного работника милиции. Скажем, никто не дал бы ему ни взвод омоновцев с автоматами, ни даже милицейскую машину. Зато оставшейся в Пскове группе майора Столетова было достаточно телефонного звонка. Оперативники, конечно, поверили своему начальнику на слово.