– Ричард, меня это не трогает. Сегодняшний скандал будет забыт через неделю. Меня волнует только, чтобы дети не пострадали из-за него.

– Думаю, – дрожащим голосом произнес Ричард, – думаю, что мне следует совершить самоубийство. Как Уэйн Чэпмен. Помните, когда двенадцать лет назад обанкротилась компания «Чэпмен, Сэлз и Фитлер», Уэйн выбросился из окна?

– И что это даст? – спросила Тереза.

Пустой разговор, подумал Фрэнсис. Предложение отца должно было бы прозвучать трагично, а вышла глупая мелодрама. Мысли бежали в его голове одна за другой.

– У нас есть собственность на Сен-Фелисе. Она принадлежит маме, так что ее это не коснется.

Тереза заговорила снова. Голос звучал спокойно, она не обвиняла, но именно это спокойствие и придало ее словам силу обвинения.

– У нас нет собственности на Сен-Фелисе, и уже давно, Фрэнсис. За исключением поместья моего дедушки на севере. Я узнала об этом сегодня утром.

– Нет? – эхом отозвался Фрэнсис. – Я не понимаю.

Он перевел взгляд с матери на отца.

– Объясни ему, Ричард, – попросила Тереза.

– Видишь ли, расходы были слишком велики, а кроме того, многое было связано с ценными бумагами… – запинаясь, проговорил Ричард.

Глупец, подумал Фрэнсис.

– Время от времени мне были необходимы наличные. И я распорядился этой собственностью. Я получил за нее хорошую цену, а не просто пустил на ветер! Герберт Тэрбокс купил ее для своего сына, для Лионеля. Цена была хорошая, я могу показать тебе документы.

– Значит, все получил твой брат, твой сводный брат, – не обращая внимания на отца, повернулся он к матери.

– Не все, – поправил его Ричард. – Осталось то место, о котором упомянула твоя мать…

– Элевтера, – со вздохом сказала Тереза.

– А что же он не купил и ее? – раздраженно спросил Фрэнсис.

– Не захотел.

– И ты это делал без ведома мамы? Так вот просто?

– Не совсем так. Постепенно, в течение нескольких лет. У меня есть на это права как юриста. В конце концов она никогда не разбиралась в бизнесе.

Ричард отвернулся к окну. Фрэнсис тоже посмотрел на задний двор. Поздний мокрый снег валил с неба и укрывал землю, которая через месяц покроется ковром тюльпанов.

И внезапно вся ярость Фрэнсиса исчезла, уступая место жалости. Отец был весь серый: волосы, лицо, костюм. Руки висели безжизненно, как у мертвого. Бедный гордый глупец. Мир, его собственный мир осудит его; там не терпят поражений. Пожалуй, ему он сострадал даже больше, чем матери, которая стойко перенесет все, как это всегда и было.

Кому-то нужно было решать.

– Значит, Элевтера осталась, – сказал Фрэнсис. – Мы ее продадим от маминого имени. Посмотрим, что за нее можно выручить.

– Да, да, – подхватил Ричард, – Я могу написать Лионелю, чтобы он поручил это местному агенту.

– Никакого Лионеля, – быстро произнес Фрэнсис. – Никакого местного агента. Я хочу все сделать сам.

– Что ты имеешь в виду? – начала Тереза. – Поехать туда? Поехать на Сен-Фелис?

– Почему нет? Это единственный способ все уладить. Поезжай сама.

– Это смешно! Ты ничего не знаешь о тех местах! Ты потратишь впустую время и силы. И что ты знаешь о стоимости собственности на острове? Это просто смешно!

– Ничуть, – ответил Фрэнсис. В нем нарастало возбуждение, предчувствие приключения и желание действовать. – А ты уверена, что Лионель приложит все усилия ради твоих интересов? Может, да, а может, нет. Нет, я должен ехать.

– Я не хочу, я же сказала, – пульсирующая жилка на виске теперь стала заметна всем, щеки ее покраснели. – Это дальняя дорога… ни к чему не приведет…

– Не могу понять, почему ты возражаешь, – нерешительно сказал Ричард. – Или ты предпочитаешь, чтобы поехал я? Одному из нас придется.

– Ты уже достаточно сделал там, – сказал ему Фрэнсис.

– Меня никто не слушает! – пронзительно и в то же время жалобно закричала Тереза.

Ее спокойствие, ее способность выдержать любое давление внезапно пошатнулись. Конечно, у нее было достаточно ударов сегодня утром. Но Фрэнсису показалось странным, что ее, кажется, больше огорчает мысль о его предстоящей поездке, чем известие о потере состояния. Почему?

Он положил руку ей на плечо и мягко произнес:

– Позволь мне, мама, пожалуйста. Я все улажу. На следующей неделе мы с Марджори отправимся на Сен-Фелис. Тебе не о чем беспокоиться.