– Никогда в жизни, родной! Никогда, никогда, никогда! Ты слишком мне дорог, ты мой бесценный. И я слишком сильно тебя люблю. – Она опять протянула к нему руки и обняла, и ласкала его, и он прильнул к ней, прижался изо всех сил.

Внезапный стук в дверь заставил Урсулу отпустить сына, она поспешно встала. В этот миг вбежала Тедди.

– Это, должно быть, носильщики! – воскликнула она, прошла через комнату в прихожую и открыла дверь, чтобы впустить стоявших там двух мальчиков-рассыльных.

– Максим, проводи их, пожалуйста, в спальню, покажи чемоданы, которые надо снести в вестибюль, – попросила его Урсула, чтобы он отвлекся, а она получила шанс на минутку остаться наедине с Тедди.

– Да! Я сейчас покажу! – крикнул Максим, спрыгивая с дивана.

Обе женщины наблюдали, как он пригласил носильщиков в спальню, потом взглянули друг на дружку.

– Я не хочу ехать в Берлин, – очень тихо сказала Урсула, – пока не узнаю, что вы благополучно добрались. Я остаюсь в этом отеле и жду твоего звонка.

– Я вам позвоню сразу, как только приедем к тете Кетти.

– Ты хорошо запомнила все, Тедди, о чем я тебе говорила?

– Все до последней мелочи – все ваши инструкции. Письма лежат у меня в сумочке вместе с деньгами, что вы мне дали, и с перечнем драгоценностей.

– Я очень в тебя верю, Тедди, в твои способности. Если что-нибудь случится не так, как надо… – У Урсулы перехватило горло, и она отвела в сторону взгляд, вмиг утратив способность говорить. Но вскоре голос вернулся к ней, и она договорила прежним спокойным тоном: – Если мы не доберемся до Англии, ты будешь растить его вместо меня, договорились? До тех пор, пока в этом не отпадет необходимость.

– Вы же знаете, что я согласна! – Тедди в сердцах схватила Урсулу за руку. – Но вы сами будете его воспитывать. Вы скоро будете с нами. Все пойдет по вашему плану.

– На это вся моя надежда. – Урсула шагнула к Тедди и тепло обняла ее. – Береги себя и Максима.

– Конечно, фрау Вестхейм, и запомните: вам не о чем беспокоиться.

– Я знаю. Теперь, по-моему, самое время нам отправляться на Гар-дю-Норд. Хоть я и буду безумно скучать по вам обоим, я тем не менее рада посадить вас на паром, который доставит вас в Лондон.

Стоял погожий летний вечер последнего дня августа. Сверкающий диск солнца скрылся, лишь последние дрожащие лучи еще подсвечивали малиново-багровую кромку неба шафранным, сиреневым и нежно-бледными тонами лилового, постепенно тускнея и падая за темнеющий горизонт. Закат был такой неописуемой красоты, что у Теодоры дух захватило от восхищения. Теперь небо тронуло переливчатой синью, и на нем стали возникать темноватые облачка; заря быстро угасала, окрасив свежую зелень газона, старую яблоню, благоухающие кусты роз и каменистый взгорок, усеянный альпийскими цветочками, жемчужно-опаловым.

В этом саду, разбитом напротив каменной террасы, на которой она сидела, все казалось впавшим в оцепенение. Ничто не шевелилось. Ни веточка, ни листок, ни травинка, ни одно живое существо. Словно кто-то пришикнул, и все стихло. Садик будто накрыла гигантская толща прозрачной неподвижной воды.

Тедди положила голову на рейку парусинового шезлонга и слушала тишину, наслаждаясь объявшим ее покоем. Воздух был густой и тяжелый, но напоенный благоуханием сад создавал ощущение покоя.

День выдался настолько суматошным, что Теодора была рада этой короткой передышке перед тем, как идти готовить ужин. Максим со своим школьным дружком Аланом Трентоном, гостившим у них уже несколько дней, задавали ей заботу с раннего утра. Начинали с похода на вересковые пустоши Хэмпстед-Хис – «в экспедицию», как они называли эту прогулку, оттуда летели сломя голову в деревню Хэмпстед подкрепиться чайком с бисквитами в чайной «Три Синих», потом опять на верески, затем на пруд Уайтстоун походить под парусом на своих лодочках и наконец домой к ленчу.

Она накормила их сосисками с картофельными чипсами и тушеными бобами, ставшими теперь их любимой едой, и еще добавила редкое лакомство: два яйца, перепавшие ей накануне у бакалейщика Сэма Джайлза. Ей пришлось выстоять полчаса на улице у магазина вместе с другими женщинами, терпеливо ждавшими своей очереди, чтобы закупить продукты на уик-энд. Когда подошел ее черед, мистер Джайлз глянул на три ее продовольственных карточки, наклонился через прилавок и конспиративно прошептал: «У вас, мисс Штейн, хватит талонов еще на пару яиц. – И с этими словами украдкой сунул ей пакетик из коричневой бумаги. – Спрячьте в корзинку и никому ни слова. Мне только бунта не хватало, у меня их всего девять штук во всем магазине, а стоят за ними две дюжины женщин».

Тедди щедро отблагодарила его, осторожно принесла яйца домой, довольная вниманием бакалейщика, чьими услугами пользовалась вот уже ряд лет. Всего недоставало в нынешние времена, но в особенности остро ощущался дефицит свежих яиц, сахара, мяса и импортных фруктов. Годами они не видели в лавках апельсинов, бананов и грейпфрутов, и продовольствие по карточкам означало постоянное однообразие пищи. Такие лакомства теперь доставались редко, и она была счастлива увидеть, как заблестели глаза у мальчишек при виде яиц, когда она поставила перед ними тарелки.