Нелепо было думать об этом доме. Он обратился в битый кирпич, строительный мусор и потому больше ничего не значил. Коли что имело еще значение, так это владевшая им чета, сумевшая сделать его таким трепетно любимым и родным для их ребенка. И для нее тоже.

Тедди отвернулась, печаль объяла ее. Она медленно пошла назад по Тиргартенштрассе и круто свернула в проезд между Хофъегераллее и Штюлерштрассе, направляясь к Лютцовуферу, где когда-то жили фон Тигали в квартире, выходившей окнами на Ландверканал; неподалеку был и дом Вилли Герцога.

Но она не успела дойти до Лютцовуфера, как увидела, что вся эта территория – тоже сплошные развалины. Все было в запустении, и она повернулась и зашагала обратно к станции Баннхоф Цоо. Для нее здесь не было ничего живого.

Пора мне расстаться с прошлым, подумалось ей, не блуждать в воспоминаниях. Главное теперь в настоящем. Моя цель в Берлине – найти Вестхеймов, этим я теперь и должна заниматься.

Этого намерения она строго придерживалась весь день, посещая агентства по списку Энн Рейнолдс. Несколько групп еврейских беженцев и сионистская организация занимались поиском пропавших без вести. Было еще Общество друзей под эгидой американских квакеров, оказывавших помощь разрушенному войной городу. Все, с кем ей приходилось иметь дело, были преисполнены желания помогать ей и делали все, что могли. Каждое агентство предоставляло ей длинные списки сосланных в лагеря или депортированных нацистами или же тех, о ком было известно, как о погибших. Ни в одном из них не значились Вестхеймы.

– Не теряйте надежды, – сказала ей американка в Обществе друзей. – И ежедневно следите за сведениями, поступающими в агентства. Списки постоянно пополняются новыми именами.

Тедди поблагодарила любезных квакеров и вернулась в квартиру в Шарлоттенбурге. Приготовила легкий ужин, перекусила и легла спать, решив на следующее утро сызнова приступить к поискам.

Словно магнитом притягивал ее Тиргартен и ближайшие окрестности, где некогда прошла важная часть ее жизни.

После того визита в промозглый, слякотный понедельник она возвращалась сюда несколько раз, место неотвязно влекло ее, будучи знакомым и обремененным мучительными воспоминаниями. Но всякий раз она не обнаруживала ровно ничего, что могло бы ей помочь в розыске Вестхеймов. И уходила в полном отчаянии, с усилившимся чувством тревоги, и давала себе слово больше сюда не возвращаться.

Но вот однажды воскресным днем – это было спустя две недели по ее прибытии в Берлин – Тедди снова направила свои стопы на Тиргартенштрассе. Разница состояла в том, что на сей раз у нее была цель, существенный резон туда отправиться. Элизабет Джеффорд, секретарь миссис Рейнолдс порекомендовала Тедди потолковать с кирпичницами – женщинами, работавшими в группах по расчистке развалин и разбиравшими кирпичи, годные в дело, поскольку Берлин начинали восстанавливать и отстраивать заново.

Накануне вечером Элизабет позвонила и рассказала, что кирпичницы создали свою разветвленную сеть, имеют своих осведомителей и потому являются ценным источником информации обо всем: от ситуации на черном рынке до пропавших без вести жителей. Эти женщины работали преимущественно в тех местах, где раньше были их дома и где по большей части они жили теперь во времянках и землянках. Элизабет подсказала Тедди, что, вполне вероятно, кто-то из них мог оказаться свидетелем чего-либо, или кого-то встречал, или же подхватил слушок, который мог быть полезен в ее поисках Урсулы и Зигмунда.

И вот она вновь приехала сюда. Еще только разок, сказала она себе, входя в вагон метропоезда, который повез ее на станцию Баннхоф Цоо. Теперь она неторопливо шагала по Тиргартенштрассе, то и дело внимательно поглядывая по сторонам.

Очень скоро она убедилась, что сегодня женщины на развалинах не работали. Испытав сильнейшее разочарование, она вдруг поняла, сколь велики были ее надежды после вечернего разговора с Элизабет накануне.

И вот в тот момент, когда Тедди решила отказаться от дальнейших попыток встретить тружениц развалин, она обнаружила сразу трех, стоявших возле ямы на небольшом клочке земли, частично расчищенном от обломков. Они болтали между собой и втроем курили одну сигарету.

Тедди остановилась на некотором расстоянии от них, с интересом понаблюдала несколько секунд. Каждая женщина делала несколько глубоких затяжек и передавала сигарету следующей. Тедди увидела, какое наслаждение доставляло им это мизерное роскошество, и каждая старалась взять свой максимум.

Элизабет предупредила ее, чтобы она отправилась туда не с пустыми руками. Посему в ее сумке была пачка «Лаки страйк» и три шоколадки из особого шкафчика в квартире миссис Рейнолдс – дары, наверняка полученные ею от приятеля, американского майора. Этот уик-энд миссис Рейнолдс проводила с ним в Бонне, и Элизабет посоветовала прихватить с собой сигареты и шоколад, заверив, что миссис Рейнолдс не станет возражать. Тедди была рада, что вняла ее совету, и сейчас имела при себе эти драгоценные лакомства. Взятка в виде сигарет и шоколадки несомненно поможет развязать языки, а без этого средства скорей всего ей не разговорить этих женщин.

Все три замолчали при приближении Тедди и повернулись к ней. Их лица были непроницаемы, взгляды холодны, и ей вспомнилась вызывающая враждебность той единственной женщины, к которой она обратилась на развалинах, спросив, куда подевались деревья в Тиргартене. Она надеялась, что эта троица будет более дружелюбной.

– Извините… вы не поможете мне… – начала Тедди.

Женщины уставились на нее, не реагируя. Она сделала еще одну попытку.

– Bitte… я разыскиваю друзей или хоть какие-нибудь сведения о них… одна чета, которую я знала перед войной. Они жили вон там… – Тедди сделала паузу и указала дальше по Тиргартенштрассе. – В одном из больших домов, в богатом особняке. Господин Зигмунд Вестхейм и фрау Урсула Вестхейм. У них был маленький сынишка, славный такой, Максимилиан.